Бонус 10 000 грн Виктор Александрович Маслов – великий тренер и человек трагической судьбы, футбольный изобретатель, опередивший свое время.
1966 год, стадион Уэмбли. Финал чемпионата Мира. В дополнительное время Тофик Бахрамов засчитывает знаменитый гол англичан, и они в первый – и, кажется, последний – раз в истории становятся чемпионами мира. Альфред Рамсей преподносит миру энергичный футбол и схему 4-4-2 (4–1–3–2, если быть придирчивым), а на послематчевой пресс-конференции рассуждает в том духе, что целей выше не придумать, и неплохо было бы взять какую-нибудь команду из низшего дивизиона – и вывести в высший свет. Потом он, правда, продлит контракт со сборной Англии до следующего первенства мира, – но в тот момент, никто не мог запретить ему вести себя как триумфатор. Слишком от многого пришлось отказаться ради этой победы. Казавшаяся незыблемой традиция крайних форвардов-дриблеров, таких как Стэнли Мэтьюз (!), была нарушена; классического форварда-столба заменил мобильный, действующий по всей ширине атаки Херст. Старая добрая Англия кипела от негодования, но в итоге получила то, что хотела.
Теми июльскими днями по лондонскому Гайд-парку бродил задумчивый и молчаливый человек. Невысокого роста, крепко сбитый, с походкой, говорившей об основательности ее хозяина. Он входил в состав делегации советских тренеров-наблюдателей. Редкими мгновениями, когда он делился впечатлениями об увиденном с редактором еженедельника «Футбол» Львом Филатовым, и его бас с хрипотцой кромсал лондонский воздух, он казался чересчур самонадеянным. В то время как кругом восхищались организацией английской полузащиты – с ее хавбеком-якорем Ноби Стайлзом, подпирающим вездесущее трио во главе с Бобби Чарльтоном в качестве плеймейкера, – ничего нового в игре англичан он не видел.
«Ведущая команда обязательно диктует свои условия. Какое-то время можно за счет старого капитала по инерции набирать очки, но рано или поздно это кончится»
Дело в том, что в его «Динамо» уже тогда не было места крайним нападающим (игрок Валерий Лобановский покинул Киев именно по этой причине). Уже тогда утвердилось амплуа защитника-волнореза, разбивающего волны атак соперника, с которым блестяще справлялся Василий Турянчик – в киевской команде не было более неуступчивого игрока; «жестоко-справедливый защитник», как именовал его врач команды. Уже тогда был полузащитник-плеймейкер – бесподобный Андрей Биба, лучший игрок 1966-го – дирижирующий игрой и частично освобожденный от защитных обязанностей. Уже тогда была создана полузащита, которая и оборонялась, и атаковала коллективно. Очередной виток развития футбольной мысли презентовался в Лондоне, но состоялся значительно раньше – благодаря лучшему советскому тренеру 60-х годов. Тренеру-новатору.
***
Согласно Джонатану Уилсону, эксперту в области истории футбольной тактики, в советском футболе их случилось трое. Первый – Борис Аркадьев со знаменитой «командой лейтенантов» и футболом из-за всех сил. Третий – Валерий Лобановский с киевским «Динамо» и разумной универсализацией. Вторым в хронологическом порядке был он. Кустистые брови, нос картошкой, восемь классов образования, речь, подчас сдобренная крепким словом. Ни намека на обезоруживающую интеллигентность Аркадьева – прямота, местами переходящая в грубость. Ни намека на поиск научного обоснования Лобановского; Маслов и без проведения сложного компьютерного анализа знал (скорее чувствовал), что интенсификация тренировок повышает в разы их эффективность, что будущее за функциональной подготовкой, и атлетическая работа важна не меньше, чем работа с мячом. Из тренерских инструментов он владел тремя – свистком, секундомером и интуицией. Последним – в совершенстве. Физкультурник, как сказали бы сегодня. Из достижений, которые он оставил потомкам, – изобретение схемы 4–4–2 и амплуа защитника-волнореза, открытие прессинга и внедрение зональной защиты в чистом виде. Его титуловали «профессором», но в команде звали «дед». То ли за терпимость к огрехам внуков-футболистов, то ли за безграничную мудрость.
«Для меня красивых голов не существует: главное, чтобы мяч пересек ленточку ворот, и судья при этом показал на центр...»
Говорят, революций в футболе больше не будет. В 1974-м случилась последняя, оранжевая. И все предшествующее десятилетие футбол исподволь готовил себя к ней. Маслов был из тех, через кого проводились грядущие изменения – из мира идей прямо на зеленый прямоугольник стадиона. Про него шутили, что про футбол ему рассказал Бог. Спустя время, это не кажется невероятным.
***
Сдвиг футбольной, как и любой другой, парадигмы не проходит безболезненно. В футбол лучше всех в мире играют бразильцы, поэтому мы должны играть 4–2–4, – рассуждали чиновники после первенства мира 1958 в Швеции (после чемпионата Мира–1966 в Англии приоритет в выборе схемы изменится). Все в футболе определяется классом оппонентов в каждой конкретной дуэли, проходящей на поле, а раз так, персональная опека – самый надежный вид обороны, – рассуждали болельщики и журналисты. Последних «дед» не жаловал; ругал за некомпетентность («пустые балаболки») и порой на ту или иную статью иронически замечал: «Большой журналист! Здорово пишет. Жаль только, что полный профан в футболе».
«Для команды, желающей играть ведущую роль, нововведения совершенно обязательны»
Представление о футболе тогдашнего болельщика – красочный театр, где главный отнюдь не режиссер, – актеры. Роль тренера только набирала свой теперешний вес. В начале 60-х годов в Киеве ходили смотреть «на Лобана» – его «сухие листы», залетающие в ворота прямо с угловых ударов, и эффектный дриблинг по желобку левого форварда. Маслов безжалостно сломал эту картину мира. Усадил любимца публики в запас, а потом и вовсе отчислил вместе с Базилевичем, Каневским и чемпионом Европы (sic!) Войновым. «Поймите же, мне на фланге нужен боец!», – не выдержит он в ответ на очередной вопрос, почему технарь Лобановский играет за Олимпийскую сборную, но не проходит в состав «Динамо».
Маслов вообще не церемонился с игроками, которые не хотели отвечать его требованиям. «Нельзя требовать от футболиста того, – говорил он, – что он не в состоянии выполнить. Надо либо приспосабливать новшество так, чтобы дарование игрока было наилучшим образом использовано, либо искать другого исполнителя, что мы и делаем в киевском «Динамо». Это не рецепт, а принцип». Былые заслуги для него были пустым местом. «Игрок под тактику, а не тактика под игроков», – спустя двадцать лет сформулирует заслуженный тренер Лобановский, признав правоту «Деда». Аналогичная история приключится с Йожефом Сабо: его, атакующего хава на излете третьего десятка, Маслов попросит трансформироваться в опорного полузащитника. Будущий тренер киевского «Динамо» и сборной Украины не согласится с любимым наставником и вынужден будет уйти. Конечно, впоследствии он признает, что масловское требование не было таким уж чрезмерным.
Приоритет для Маслова – расширение диапазона действий его полузащитников (в частности, необходимым являлось освобождение зоны для подключения крайнего защитника), сбалансирование объема работы по линиям, подвижная структура игры. Передерживание мяча каралось матерной руганью так же, как и принятие передачи без движения. Расхожая истина о том, что лицо команды определяет полузащита, начнет свое путешествие во времени, слетев с его уст.
«Если команда не имеет собственного, ярко выраженного тактического лица, она не может рассматриваться как ведущая. Если у команды есть игровая идея, то, готовясь к матчу, игроки, кроме всего прочего, хотят эту идею защитить»
Когда его футболисты втроем-вчетвером атаковали футболиста, владеющего мячом, а партнеры перекрывали возможное направление передачи, зрители охали от негодования, а журналисты презрительно замечали, что нам такой футбол не нужен; «пахари, а не ювелиры», «волчья стая» etc – значилось в числе уничижительных метафор. Так встречали величайшее футбольное изобретение – прессинг.
***
С 1965-го по 1968-й Киев непобедим – три чемпионства и два кубка. Меньше всех пропущенных мячей, обыгран «Селтик» – будущий обладатель Кубка европейских чемпионов. Сравнивая две чемпионские масловские команды – «Торпедо»–1960 и «Киев»–1965 – уже упомянутый Лев Филатов писал: «Торпедо» – воздушное, парусное, изящное, но в то же время и традиционное. «Динамо» Киев – это уже не парусник, а бронированный крейсер».
«Вам секрет? Пожалуйста! Он заключается в нашей повседневной кропотливой работе, работе трудной. Изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Как балерина у станка: раз-два, раз-два. А завтра снова то же самое. Только и успеваешь переодеваться…»
По словам футболистов, игравших под началом Маслова, его внешняя агрессивная отстраненность была обманчива. В кругу близких людей он преображался: из под бровей выглядывали добрые – с огоньком – глаза, а лицо расплывалось в лукавой улыбке. Олег Блохин, игравший у Маслова, будучи совсем молодым и только подающим надежды дублером, с особым настроением вспоминал традицию предматчевых чаепитий. Он держался с игроками как с равными, не дистанцируясь (подобно Лобановскому или Морозову). Блохин подчеркивает в своей автобиографии, что от, того как проходили сами чаепития, зависел исход матча и игра, которую демонстрировала команда.
С улыбкой стоит заметить, что масловский team-building не ограничивался и чаепитиями другого рода – круглые столы или «творческие вечера», как называл их балагур Виктор «Серебро» Серебряников, когда пили уже не чай, тоже случались. Тут у Маслова существовало два правила. Во-первых, только коньяк, а во-вторых, если усугубил, то будь готов потренироваться самостоятельно – избавиться от излишеств, как говорили киевские ветераны. «Мне зеленый прямоугольник расскажет, кто и где гулял», – грозился Маслов на разминке после выходного дня.
Уровень доверительности – почти семейный – проявлялся и на поле. Беспрецедентный случай, когда команда отказывалась от проводимой тренером замены прямо во время игры, произошел в тренерской практике Маслова дважды (!) и в двух разных чемпионских командах. И это совсем не говорило об ее строптивости и неуправляемости. Игроки посылали мессадж «Все под контролем. Сейчас дожмем», и Маслов принимал его как должное – без обид и ущемленной гордости. В обоих случаях команда побеждала. Пример отношения тренера и футболистов в минуты неурядиц Эдуард Стрельцов описывал примерно так: «Маслов невольно сердился на нас, мы в свою очередь обижались из-за того, что на нас сердится такой любимый нами человек».
***
Удивительно и в то же время показательно, что Маслову так ни разу не предложили роль тренера сборной. Роль, требующая известной доли дипломатичности и изворотливости, никак не вязалась с его медвежьей деликатностью. Кажется, он был органически несовместим с ситуацией, когда нужно было дать гарантии результата или уйти от ответа обтекаемой ничего не значащей фразой.
«Вы что, пустомелю из меня хотите сделать?! Вам известно, как наша команда будет выглядеть через два месяца? И как поведут себя противники, тоже знаете? Так вот, я, в отличие от вас, всего этого не знаю, и в словесные бирюльки играть не намерен. Поищите кого-нибудь другого – мастера болтать!»
История Маслова хрестоматийна еще и тем, что лишний раз подтверждает – тренерскую работу нельзя оценить объективно. В разговоре о футболе, по сути, не может быть объективности, и зачастую та или иная позиция аргументируется с точки зрения личного отношения. Когда в 1970-м году киевляне опустятся на седьмое место, Маслову припомнят все – от Лобановского до зонной защиты (известный – в том числе, промосковскими взглядами – журналист Галинский даже заметит, что после победы над «Селтиком» Маслов переменился, чуть ли не возомнил себя тренером, хотя раньше прислушивался и советовался с командой). Возможно, как это обычно бывает, доля истины есть в каждой версии случившегося. Как бы там ни было, в 1970-м году футболисты киевского «Динамо» впервые увидели слезы «Деда».
Виктор Серебряников: «Маслов был такой тренер, при котором футболисты распускались, как цветы...»
Он уйдет насовсем в 1977-м. Перед этим он в третий раз вернется в родное «Торпедо» и возглавит «Арарат», добыв с этими командами Кубок страны. Про новую волну тренеров Маслов скажет: «Они делают то же, что и я. Проверял, только их терминов я не знаю».
