Бонус 10 000 грн На углу Саксаганского и Паньковской он возник, будто из ниоткуда. Ни дать не взять - чудеса телепортации. В меру длинные волосы, спортивный костюм киевского «Динамо», пружинистая походка футбольного образца. А ведь Саленко уже сорок три, но далеко не юношеский возраст выдает лишь чуть уставший взгляд. Зато память у лучшего бомбардира ЧМ-1994 оказалась феноменальная: он легко называл результат любого матча со своим участием, вспоминая мельчайшие детали этих встреч. «Зайдем в один китайский ресторанчик, - предложил Олег. - Там тихо и меня все знают».
- В Китае не поиграли, но кухня пришлась по вкусу?
- Кстати, вполне мог поиграть. Приехал в Гуаньчжоу, назабивал в первом же товарняке: казалось бы, чего еще этим китайцам нужно? Ан-нет, народец педантичный. Все у них там должно быть по правилам. А правила гласили, что новички должны еще какие-то тесты на ОФП проходить. Хотели, чтобы я тест Купера сдавал. Отказался наотрез: в тамошнем высокогорье даже местные футболисты до финиша не добегали. Собралась комиссия из 15 человек решать мою судьбу. Восемью голосами к семи проголосовали за то, что я команде не нужен.
ГАВРАНЧИЧ МОЮ ГИПЕРБОЛУ НЕ ОЦЕНИЛ
- Недавно получил СМС от Леоненко: «Решил больше не давать интервью. Надоело». Что это с Виктором?
- Бывает - находит такое. Думаю, пройдет. Я к этой теме спокойнее отношусь как-то.
- Но вы-то в отличие от товарища и выражаетесь чуть помягче. Бочку на современных футболистов катите реже, вот она в вашу сторону почти не отскакивает…
- У меня за все время только один такой случай был. С динамовским сербом Гавранчичем. Он как-то в важной игре отдал пас назад, и киевлянам забили. А я сказал, что «за такую передачу голову снести нужно». Легионеры, пусть и славяне, наших образных выражений не понимают. Вот и обиделся Горан. Что-то там ответил в прессе.
- Давайте вернемся в начало. «Директор знаменитой питерской футбольной школы «Смена» Дмитрий Бесов однажды сказал о вас: «Талантище растет невероятный. Характер - самый лидерский, то есть жуткий. Всех вокруг себя подавляет». Это, с каких пор у вас такое доминирование прорезалось?
- А как без характера в футболе? Нужно же вести за собой команду, быть лидером и забивать! Постепенно и сам привыкаешь к этой мысли и пытаешься доказывать это другим, что, между прочим, далеко не всегда просто.
- Свой первый гол в чемпионатах СССР вы забили московскому «Динамо» через пять минут после выхода на поле, и он принес «Зениту» выездную победу - 4:3. В одних источниках говорили, что вы попали между ног защитнику, а других, что таким образом пострадал вратарь Прудников…
- Нет, Прудников на тот момент был уже отыгран. А пусть к сетке мячу преграждал полевой игрок. Вот ему в «форточку» круглый и пролез. Ребята после игры подшучивали: мол, мог ударить куда угодно, так нет же - угодил между ног защитнику…
МЕДВЕДЕМ БОЛЬШЕ НЕ ЗОВУТ
- Одним из первых скандалов, связанных с вашим именем, стала драка на школьной дискотеке. Что случилось?
- Совершенно обычное явление в молодежной среде. Кто-то кого-то задел, слово за слово и - вперед. Я оказался сильнее, но время тогда было своеобразное. Я ведь только начинал играть, и как всегда в таких случаях, на спортсмена заводилось реальное уголовное дело – дабы остальным неповадно было.
- Ваш соперник по боксерскому поединку вроде бы схлопотал сотрясение мозга?
- Нет, это было в следующий раз.
- Так был и следующий?!
- Когда ты контактируешь со многими людьми, постоянно возникают проблемы. Тем более, на дискотеке. Хотя «дискотека» - сказано слишком громко. Первая из описанных проходила в общеобразовательной школе. А вторая - в достаточно спокойном баре, где вроде бы собирались нормальные люди. Сейчас я бы, конечно, сдержался, но в юности эмоции распирали, никого прощать не хотелось.
- Да и соблазнов по молодости лет тоже хватало. Вот, что говорил в те годы ваш отец: «Помню, сделал внушение дирекции ресторана, куда 16-летнего Олега непрерывно приглашали в качестве почетного гостя на разные застолья».
- Было там одно уютное местечко. Но приглашали меня туда не по взрослым понятиям - на какой-то банкет с обилием алкоголя. Звали спокойно посидеть, вкусно покушать. То же самое, кстати, потом было и в Логроньесе, где после каждого гола директор ресторана выставлял мне кусок моего любимого мяча с кровью. Ну а в Питере просто приглашали, чтобы показать народу, какие люди сюда заходят. Сто грамм никто не наливал.
- И еще одна цитата Анатолия Гавриловича Саленко: «От девчонок тоже не было отбоя. И когда сын решил жениться, мы смирились, хотя в 18 лет это по всем меркам рановато. Рассчитывали, что семейная жизнь поможет ему отвлечься от соблазнов». Вообще-то, ранние браки считаются не очень прочными…
- Решайте сами. Мы с Ирой тринадцать лет вместе прожили. И момент для свадьбы был выбран идеальный - после окончания сезона. Ну а через какое-то время последовал переезд в Киев, где женатые игроки получали преимущества перед холостяками - например, в квартирном вопросе…
- Все знают ваше основное прозвище, идентичное популярному украинскому продукту. А вот интересно, за что в юности вас прозвали Медведем? Неужели за манеру игры?
- Скорее, все-таки за характер. С виду был вроде спокойный, но если выведут, взрывался в одну секунду. Медведь - кличка для внутреннего пользования. Для тех, кто играет с тобой в одной команде. Для тех, кто в курсе. В дальнейшем она ко мне не приклеилась.
ПИВНОЙ БУНТ
- В юношеских и молодежной сборной рядом с вами играло немало талантов. Кто из них заслуживал большего во взрослом футболе?
- Почти все оказались на виду, найти в этом списке малоизвестную фамилию очень тяжело. Ну, разве что Олег Табунов…
- Кто это?!
- Центральный защитник из московского «Локомотива». Он у нас, между прочим, капитаном команды был. А еще комсоргом. Впоследствии, кажется, ушел в бизнес (в последние годы Табунов занимал руководящие должности в российской футзальной Суперлиге и МФК ЦСКА. - Прим. М.С.).
- А как насчет вашего земляка - вратаря Юрия Окрошидзе, ставшего чемпионом мира среди юниоров-1987? Им с тезкой Никифоровым международную славу предрекал сам Пеле!
- Нельзя сказать, чтобы Окрошидзе совсем уж затерялся. И в «Зените» поиграл, и в ЦСКА… В наших командах Юра поначалу был основным голкипером, но затем на первые роли выдвинулись Владимир Пчельников и Гинтарас Стауче. Что же касается Никифорова, то у него, как у форварда, были очень сильные стороны - неплохая скорость, страшный удар, отличная игра головой… Но при нас с Кирьяковым одессит всегда был только первым запасным, а потому переквалификация в защитника оказалась резонной и, думается, не сильно подпортила его карьеру.
- Относительно недавно мой коллега Евгений Белозеров раскопал газету с раритетным фото второй половины 1980-х. Совсем юные динамовцы Олег Саленко и Сергей Заец понуро сидят на заседании дисциплинарного комитета в Федерации футбола СССР…
- Чиновники устроили показательную порку за то, что после одного из матчей юношеской сборной под руководством Бориса Игнатьева мы выпили по баночке пива. Я, между прочим, сразу заявил, что во всех цивилизованных странах после игры это считается абсолютно нормальным явлением. Но у нас этого, увы, не оценили. В «Советском спорте», помнится, даже статья вышла: «Саленко: пивка для рывка?».
- Самое горькое воспоминание футбольной юности - четвертьфинал ЧМ (U-20) в Саудовской Аравии против Нигерии, который вы когда-то назвали идиотизмом чистой воды…
- А что это было? (Смеется). Первый тайм 2:0 выиграли. А после перерыва я и Кирьяков еще по голу добавили. На табло - 4:0, в уме - дальнейшие турнирные расклады. Еще в перерыве посчитали, что в полуфинале попадаем на американцев, у которых против нас шансов не было, а в финале - на Португалию, которую год назад обыграли в финале европейского первенства. Сначала Игнатьев дал возможность отдохнуть Кирьякову (вместо которого вышел Никифоров. - Прим. М.С.), потом мы начали слегка пижонить… Пчельников пропустил мяч со штрафного, после чего поставил какую-то смешную стенку, когда тот же нигериец пробивал «стандарт» метров с сорока. В результате мяч влетел в самую девятку. А когда в последние десять минут мы пропустили еще дважды, и счет сравнялся, команда оказалась в состоянии грогги. Нет, в дополнительное время мы по инерции еще обстучали все штанги и перекладины, но в серии пенальти стало ясно, что шанс был упущен…
ПРИЗНАНИЕ ЛОБАНОВСКОГО
- Вы считаетесь первым игроком в истории советского футбола, за которого были официально заплачены деньги. Кое-кто поговаривал - 150 тысяч долларов…
- Ну что вы, какие там доллары… 36 тысяч рублей. Вообще-то, меня тогда настойчиво звал в ЦСКА Садырин, но «Динамо» с детства как-то было симпатичнее. А то играл бы в одной связке с другим экс-зенитовцем Сергеем Дмитриевым…
- И еще стали бы последним чемпионом СССР…
- А так стал предпоследним. Так что ни о чем не жалею.
- Как вам игралось в «Динамо» с Юраном и Протасовым?
- Замечательно. Оба - разные, но очень квалифицированные игроки. Олег - истинный голеадор, который как никто другой мог убежать и разобраться с вратарем. Сергей - форвард более тягучий, умеющий поставить корпус, обыграться, использовать необычный силовой дриблинг. Мы отлично дополняли друг друга.
- Так все же, почему вы не поехали в Италию после хет-трика в финале Кубка СССР-1990 с «Локомотивом»?
- Мы расширенным составом отправились на последний сбор в Германию, и я там даже кому-то забил («Шальке» в матче, выигранном сборной СССР со счетом 7:0. - Прим. М.С.), но, когда пришла пора сокращать список до 22-х, в последний момент тренеры отправили меня, Лужного и Шматоваленко домой. Думаю, что на Васильича давили из Москвы. Контролировали, чтобы он не повез в Италию одних киевлян. Но в «Динамо» тогда намечалась смена поколений, и, мне кажется, что у Лобановского все было просчитано. Он в уме уже новую команду строил, в которой нашлось бы место молодежи - мне, Юрану, Никифорову, примеченному им Цымбаларю… Кстати, впоследствии Лобановский откровенно признался: «Не прав я был. Думал, что твой час пробьет через четыре года, а он мог пробить уже тогда».
«ДИНАМО» ГОТОВИЛОСЬ НЕ К «ТАВРИИ», А К БАНКЕТУ
- После распада Союза вы любили повторять, что в Украине играть неинтересно, мол, я здесь и так заведомо лучший?
- Прежде всего, я имел в виду не себя, а команду. Она у нас была очень сильная, и особых конкурентов в чемпионате никто не видел, потому что их не было. Но поездив по городам и селам, поиграв на диких, огородных полях, те, кто застал первенство СССР, почувствовали такой разительный контраст, что готовы были бежать, куда глаза глядят. Новое поколение, пришедшее нам на смену, смотрело на все это как-то поспокойнее.
- И все же… Как вы умудрились проиграть золото первого независимого чемпионата «Таврии»?
- Слишком рано начали праздновать победу. Премиальные нам обещали хорошие, и мы были уверены, что обязательно их получим. Все, включая банкет, было заказано и согласовано заранее.
- Соперник о ваших планах тоже знал?
- Был предварительный разговор, но потом возникло много неурядиц, мутная история… Оказалось, кто-то о чем-то узнал, и все пошло в другую сторону, а собраться по ходу игры мы уже не смогли. Справедливости ради заметим, что тот укороченный чемпионат получился очень неказистым. Разве может определять победителя одна-единственная игра?.. Мы свою группу закончили за месяц до конца с огромным отрывом. В футбол в последних матчах толком уже не играли, так… дурака валяли. Думаю, если бы чемпионат был цельным и двухкруговым, привезли бы второму месту очков 15.
ЕХАЛ К ХИДДИНКУ, А ПРИЕХАЛ К ПАРЕЙРЕ
- Вскоре вы уехали в Испанию. Хотя есть версия, что могли оказаться в Англии или Германии…
- У меня был на мази 3-летний контракт с «Тоттенхэмом», но мне отказали в рабочей визе, хотя в ФФУ все нужные документы о моих «регулярных» выступлениях за сборную предоставили. Однако в то самое время на аналогичной фальсификации попались нескольких игроков из Югославии и Румынии, и контроль этого вопроса резко ужесточили. Затем Ахрику Цвейбе позвонил знакомый агент, пригласивший его на просмотр в «Карлсруэ», а я полетел за компанию. По прибытии стало очевидно, что агент этот особо никого не ждал. Ахрик хоть в парочке спаррингов поучаствовал, а я вообще непонятно, зачем приехал. Слава Богу, мне тут же позвонил мой агент Пини Захави и сообщил о том, что посыпавшемуся «Логроньесу» срочно необходим забивной форвард.
- В Логроньо вы забивали в среднем раз в два матча и однажды сказали, что наглядно показали испанцам, что один человек стоит полкоманды…
- Это не значит, что в клубе не было нормальных футболистов. Пойятос, Ромеро, Итурину - игроки неплохого уровня. Но тактически игра строилась под меня, выдвинутого на острие атаки. Было совершенно очевидно, что играть в открытый футбол для «Логроньеса» - сродни самоубийству, а потому ставка делалась на массированную оборону и контратаки с моим непосредственным участием. Когда я появился, команда находилась на грани вылета, но несколько побед с минимальными счетами и важнейших ничьих позволили клубу остаться в примере. Все эти решающие голы, как правило, доводилось забивать мне.
- Отсюда и приглашение в «Валенсию»?
- Мало кто помнит, что контракт с этим клубом я подписал еще до чемпионата мира и приглашал меня Гус Хиддинк, при котором команда демонстрировала привлекательный атакующий футбол. Но вскоре голландец получил предложение от национальной сборной, и ему на смену пришел Карлос Альберто Парейра…
- Неужели сейчас скажете, что при наставнике сборной Бразилии «Валенсия» стала играть в оборонительном ключе?!
- А вы вспомните, как бразильцы ЧМ-1994 выиграли! Первым делом - оборона, а в атаке Ромарио с Бебето как-нибудь разберутся. Называется - «игра через полузащиту». В том плане, что мяч перелетает через головы хавбеков в направлении нападающих. Хорошо еще они не подводили. В 1/8 финала с американцами мучились, а в финале итальянцев обыграли лишь в серии пенальти. В общем, с Парейрой у меня как-то не очень заладилось. На поле по тогдашним законам могло выходить не более трех игроков, представляющих страны, не входящие в Евросоюз. У нас же таких было четверо - бразилец Мазиньо, болгарнн Пенев, серб Миятович и я. Мазиньо, как единственный полузащитник среди нас, играл постоянно. Остальные чередовались, при этом Миятович был главным кумиром болельщиков, а Пенев выходил на поле с капитанской повязкой.
- Вы же потом еще и интервью откровенное испанской прессе дали?
- Высказался, но без резкостей. Журналисты, правда, маслица в огонь подлили - не без этого. Но потом мы с Парейрой отправились на церемонию вручения призов по итогам чемпионата мира и как-то нашли общий язык. Переломным моментом стал кубковый матч с «Реалом», когда он собирался дать мне последний шанс, а я вышел и положил Королевскому клубу «двоечку». Мы выиграли 2:1, после чего отношение ко мне несколько изменилось.
ПИСЬМО В АФИНСКОМ «ХИЛТОНЕ»
- Каким образом вы оказались в сборной России?
- Прибыл в Логроньо и едва ли не физически чувствовал, что прибавляю с каждым днем. Набрал номер Игнатьева, который в разное время выгонял меня из всех юношеских сборных и сказал: «Борис Петрович, следите за «Логроньесом». Тут будет происходить нечто интересное…».
- А затем последовало знаменитое «письмо 14-ти». Кто-то вспоминал, что в афинском отеле Hilton вы кричали: «Я Садырина снимал в «Зените», я его и в сборной сниму».
- Бред… К уходу Павла Федоровича из «Зенита» я никакого отношения не имел и иметь не мог. Мал был еще… Ветераны - Желудков, Бирюков, Ларионов - так мне и сказали: «Не лезь в это дело, мальчик». И я не лез. А в «Хилтоне» против Садырина не выступал. Более того, впоследствии позвонил Игнатьеву и сказал, что отказываюсь от своей подписи. Именно потому, что я не подписывался под пунктом об изгнании Пал Федорыча. Мне были важны исключительно требования об улучшении внутренней организации дел в сборной. Речь - об ином отношении к команде и футболистам со стороны федерации, о разрешении споров по обувным контрактам и денежным премиям… Но потом в этот список добавили и Садырина.
- Уважаете тех, кто ради принципов пожертвовал чемпионатом мира?
- Кое-кого мне откровенно жаль. Например, Канчельскиса. Он ведь особо в этих делах не участвовал. Да и подпись переслал по факсу, а потом, когда начались метания, решил: как все, так и я. Зря с его фантастическим на тот момент фартом и великолепной спортивной формой он не поехал в Америку. Да и, вообще, можно только догадываться, чего мы могли добиться тогда в оптимальном составе.
ОДИН РАЗ - НЕ… ADIDAS
- Из всех, кто играл в США, реализовал себя только один человек - Олег Саленко… Но вот вам цитата Садырина: «Я перед Швецией долго беседую с Саленко, объясняя ему на понятных примерах Клинсманна, Амокаши, Бергкампа, как он должен действовать. Вроде бы ему на словах все ясно. На игре, как будто, человек сосредоточился. Ан нет - оборачивается все скандалом. Размявшись в одинаковой со всеми форме, Саленко перед самой игрой втихаря переобувается и выходит на поле не в бутсах фирмы Reebok, что строжайше предусмотрено им же самим подписанным контрактом. То есть я ему игровые истины какие-то вдалбливал, а он в это время думал о том, как всех с переобуванием надуть».
- В газетах тоже писали, что еще за сутки до своего вселенского триумфа я в бассейне на базе ссорился с руководством российской делегации по поводу нерибоковских бутс, в которых вышел играть против Швеции. Дело в том, что многие игроки заключили в том числе и денежные контракты с компанией Adidas. А у Российского футбольного Союза, как оказалось, было подписано соглашение с Reebok. Что делать? Ребята просто брали свои «адидасовские» «бутсы, отдирали фирменные полоски, а сверху клеили логотипы Reebok.
- Правда, что накануне встречи с Камеруном вы с Садыриным заключили спор?
- Да. Пал Федорыч сказал: «Сыграй в Reebok и, я уверен, что ты забьешь два мяча». Как оказалось, этот план я перевыполнил в два с половиной раза.
- Мозоли в новой паре не натерли?
- Я же не сумасшедший, чтобы выходить на поле в неразношенной обуви… Была у меня одна пара, и я раза два-три пробовал ее на тренировках.
- Как думаете, если бы перед матчем с шведами вы не пошли к главному тренеру, он бы включил вас в основу?
- Конечно. После матча с Бразилией, когда на острие атаки играл один Юран, стало совершенно очевидно, что нужно менять состав. Так что я был уверен в том, что выйду на поле.
- После игры с Бролином, Далином и компанией, вратарь Дмитрий Харин на всю страну сказал: «Начистили нам шведы ж…».
- Скорее, это сделал арбитр, который поставил в наши ворота непонятный пенальти, а потом удалил Горлуковича. Притом, что не собирался показывать ему карточку, но когда увидел, что одна у него в пассиве уже имеется, сразу потянулся за второй. Ну и ближе к концу встречи судьи по непонятным причинам не засчитали гол Радченко, после которого счет мог стать 2:3, и у нас оставались бы шансы на спасение.
ВЕЩИЙ СОН В ДЕТРОЙТЕ
- Тот же Дмитрий Радченко рассказывал, что накануне встречи с Камеруном вам приснился вещий сон…
- Так и есть. Увидел, что забиваю и не однажды африканцам, а потом мы доходим до финала.
- Но вот тут-то вас бессознательное и подвело…
- Да, а ведь нас устраивал один из шести результатов в любых группах. Но с каждым матчем становилось очевидно, что судьба от нас отвернулась. После того, как Аргентина проиграла Болгарии, я понял, что нужно идти паковать вещи.
- Правда ли, что в США вы запретили жене Ирине ходить на стадион на матчи сборной России?
- Не совсем так. На первую игру против Бразилии в Детройте она пришла, чем все закончилось, вы помните. На второй матч мы полетели в Даллас, а после возвращения я попросил ее: «Знаешь, давай лучше встречу с Камеруном от греха подальше ты посмотришь по телевизору…».
- Вокруг того поединка ходит немало слухов. Почему же камерунцы выглядели настолько мертвыми?
- Да не были они мертвыми - гоняли, как скаженные. Тем более, играли мы в сумасшедшую жару в час дня, и к таким условиям они оказались куда более привычными. Все дело в том, что в защите, особенно после первого гола, соперник действовал весьма безалаберно, чем мы и воспользовались.
- Все свои голы вы забили правой ногой и в одно касание. Какой считаете самым красивым?
- Наверное, пятый, когда я после паса Хлестова перебросил уже падающего вратаря. Но и четвертый, проведенный «щекой» практически в девятку, получился неплохим. Даже несмотря на мизерный рикошет.
ПЕНАЛЬТИ ОТТАЧИВАЛ НА СУБИСАРЕТТЕ
- Правда, что стартовая скорость у вас была на уровне Блохина?
- Не думаю. Секрет крылся в другом. Борис Игнатьев еще в юношеской сборной научил меня принимать мяч на скорости, чтобы получать преимущество над защитниками. Это и давало мне возможность в большинстве ситуаций довольно легко от них убегать.
- Еще одно ваше поразительное умение - реализовывать 11-метровые. Спокойно, будто играючи, отправляли мяч в сетку в полуметре от опорной ноги вратаря…
- Все просто. Я до последнего смотрел на воротника. Он заваливался в одну сторону, и я катил мяч в другую. Если стоял до последнего бил чуть посильнее - в угол.
- В точно такой же манере на моей памяти с «точки» забивали только два футболиста - Игорь Добровольский и испанец Гаиска Мендьета…
- А у кого вы думаете он это подсмотрел? (Улыбается). Во времена моих выступлений за «Валенсию» молодой Мендьета делал свои первые шаги в клубе и нередко оставался со мной после тренировок, чтобы пробить с десяток-другой 11-метровых выступавшему у нас тогда Андони Субисаретте...
- Сколько пенальти вы не забили в своей карьере?
- Два. Один - московскому «Локомотиву» в чемпионате СССР, а другой - «Мальорке» на Кубок Испании в составе «Валенсии». Но оба матча мы выиграли 2:1 и 5:0 соответственно, и оба раза я с поля без забитого мяча не уходил.
ПОД РЯСОЙ МОНАХА СКРЫВАЛСЯ ГАСКОЙН
- Отъезд из Испании - самая большая ошибка в вашей карьере?
- Да. Не стоило мне уезжать в «Рейнджерс» из страны, где футбол сродни религии, а у тебя уже есть имя. Нужно было оставаться в «Валенсии», новый тренер которой Луис Арагонес планировал строить команду вокруг меня. Но Глазго манил Лигой чемпионов. Да и партнеры подобрались - дай Бог каждому: Пол Гаскойн, Брайан Лаудруп, Леха Михайличенко, мой партнер по линии атаки - Элли Маккойст. Неплохой, кстати, он форвард. Классический игрок штрафной площадки.
- В одном из интервью вы сказали, что чемпионат Шотландии по уровню сопоставим с первенством Питера.
- Погорячился. Сравнение с чемпионатом Украины было бы более точным. Но ведь там действительно только две нормальные команды, тогда как все остальные просто бьются до последнего вздоха. Причем, удары по ногам в шотландской лиге фолами не считаются. Ну а дерби «Рейнджерс» - «Селтик» - это вообще не футбол, а регби.
- Самое яркое нефутбольное впечатление о вашем британском периоде?
- Согласно традиции, в рождественскую ночь игроки «Рейнджерс» надевают маскарадные костюмы и обходят увеселительные заведения, в которых общаются с болельщиками. Как сейчас помню, мне достался костюм обезьяны, а Гаскойн нарядился монахом. Мы приходили в бар, участвовали в конкурсах, устраивали соревнования: например, сшибали друг друга большими резиновыми битами, а потом я снимал свою огромную обезьянью голову, и мы играли с болельщиками в карты или просто общались…
- Народной популярностью вы пользовались почти везде. Правда ли, что сын президента «Истанбулспора» был вашим самым ярым фанатом?
- Да и поэтому его богатенький папаша не хотел меня продавать. Джамузан фанатично любил футбол и порой совершал весьма странные поступки. Например, проспонсировал переход Марио Жардела из «Порту» в «Галатасарай» за 25 миллионов долларов!
ГОВОРЯТ, МОЙ БЮСТ СТОИТ В ЯУНДЕ
- Так все же, из-за чего начались ваши беды с ногами?
- В матче против «Барселоны» заклинило ногу. Видимо после операции что-то недоделали. Я играл с небольшой травмой, но она усугублялась с каждым матчем. Не зарубцевалось там что-то… В общем, боль только усиливалась, начала шататься кость, мне поставили штырь, а потом, уже когда вынимали, задели нерв, после чего я восстанавливался полгода. Отправился в США - почистили нерв, стало чуть легче. Начал бегать по кругу - не так пошла спина, решили ее закалывать. Каждый день я получал по 20 уколов… Восемь - в спину и 12 - вниз по ноге. Вернулся, вроде бы все пошло нормально, но доктор сказал, что через месяц нужно будет вернуться, чтобы окончательно укрепить позвоночник. А Джамузан, когда увидели, что человек нормально бегает, махнул рукой: «Да, ладно, куда тебе мотаться - оставайся!». Увы… Природу не обманешь.
- Ваш сын от второго брака Роман учится в школе «Динамо». Растет продолжатель династии форвардов?
- Мал он еще и специализацией пока не обзавелся. В данный момент тренеры просто учат ребят его возраста играть в футбол. Разделение на позиции носит чисто условный характер - вратари и все остальные. Правда, в последнее время я стал заниматься с сыном дополнительно, а в ближайшее время планирую отдать его на акробатику.
- Со старшим сыном отношения поддерживаете?
- Конечно. Вот недавно ездил в Санкт-Петербург - общались. Парню уже 16 лет, тоже занимается спортом. Вдруг ни с того ни с сего прыгнул на каких-то школьных соревнованиях в длину, так его сразу в сборную Питера взяли!
- Еще в юности вы сказали, что первая машина у вас появится в 19 лет. Так и случилось?
- Через полгода после приезда в Киев купил себе ВАЗ-2109. По тем временам шикарный автомобиль! Потом поменял его на другую «девятку», а уже в 1991-м году клуб купил игрокам в служебное пользование новенькие 190-е «Мерседесы». В Испании пересел на BMW, затем обзавелся Chevrolet, и уже на пике карьеры купил два «Мерса». Один из них - 600-й с кузовом «купе» до сих пор стоит где-то в Испании. А вот недвижимости на Пиренеях у меня уже нет.
- Попытки уйти в бизнес были серьезными?
- Бизнес был простой. Что-то купил, потом это что-то продал. В основном, речь шла о недвижимости. Но сейчас больше простоя, чем реального дела. Времена сложные. Земля заморожена. Клиентов нет.
- А как же спортивно-оздоровительный центр, обустройством которого вы усердно занимались в первое время?
- А вот он не простаивает. Хотя спортивно-оздоровительный - сказано громко. От спорта там только бильярд и бассейн. А от здоровья - сауна. Так что будет справедливо называть это заведение центром для отдыха. Кое-какую копеечку он мне приносит.
- А правда ли, что в далеком Яунде установлен памятник Олегу Саленко?
- Вроде бы, правда. Но не памятник, а бюст. Мне об этом поведал камерунский агент, который работал в Испании. Говорит, что установили его неподалеку от федерации футбола, как напоминание о событиях теперь уже почти двадцатилетней давности. Я поначалу не поверил, но он так красочно об этом рассказывал…
