Бонус 10 000 грн Уже экс-хавбек солигорского "Шахтера" Артем Старгородский рассказал об особенностях белорусской футбольной кухни, поразмышлял о ситуации в Украине и том, как нужно делать футбольный клуб.
Три сезона, два из которых – с капитанской командой. Если Артем Старгородский и не легенда солигорского "Шахтера", то очень близок к этому статусу. Именно его гол стал решающим и единственным в финале Кубка Беларуси-2014 (первый трофей "Горняков" за 9 лет). Именно Старгородский в ключевые моменты вырывал важнейшие очки.
Мы заглянули в гости к Артему еще месяц назад, но позже стало известно, что "Шахтеру" Артем больше не нужен – в планы нового главного тренера Олега Кубарева он не входит. Но содержательный разговор ведь не имеет срока годности, правда?
— Чувствуете себя в Солигорске счастливым человеком?
— Думаю, да. Я уже три года здесь. Если бы что-то не устраивало, уехал бы давно. А так и в коллективе все хорошо, и с руководством, и с административным штабом. Успехов определенных добиваемся – к примеру, Кубок взяли, поэтому с уверенностью могу сказать: «Да, здесь я абсолютно счастливый человек».
— Что здесь устраивает больше всего?
— Сам коллектив. Мне здесь очень комфортно находиться. Руководители клуба и все в команде мне очень помогли. Все очень душевно и раскрепощенно.
— Вам было 32 года, когда вы перешли в Шахтер. Признайтесь, не думалось, что едете доигрывать?
— Даже мыслей таких не было. Да, в Арсенале был момент, что мы раньше положенного закончили чемпионат. Я просто не знал, надолго ли останусь в Солигорске.
— Почему выбрали именно Шахтер?
— В 32 года сложно найти себе команду, если ты в ней давно не был. Перед Шахтером был один вариант – из Ирана. Уже должен был подписывать контракт, но из Арсенала никак не присылали трансферные бумаги, а ждать мы не могли, ведь уже заканчивался заявочный период. Пришлось оттуда уехать.
Меня набрал Юрий Бакалов и сказал, что есть вариант с Шахтером. Я и согласился, больше вариантов не было. Пришло конкретное предложение, я приехал сюда и через 4-5 дней подписал контракт.
— Что ранее знали о Беларуси и что ожидали увидеть перед переездом в Солигорск?
— Мало что. Если говорить о Беларуси, то знал разве что о Минске и Бресте. Ничего конкретного не думал увидеть. Но здесь все говорят на русском, так что с адаптацией тоже все нормально.
— В Солигорске есть чем заняться в свободное от футбола время?
— Если на улице лето, то есть куда выехать на природу, на озера. Когда же прохладно, то возникает небольшая проблема, ведь город небольшой. Даже нельзя сравнивать с Киевом. Бывает, что в Минск выбираюсь. В Солигорске можно сходить по кафешкам, в кинотеатр или на хоккей. При большем желании можно найти, чем себя развлечь.
— Что за три года в Солигорске для вас наиболее памятное?
— Однозначно – победа в Кубке (2014 год. – прим. А.С.). До этого Шахтер 10 лет не выигрывал этот трофей. Тот финал Кубка был первым матчем на Борисов-Арене. В том поединке я забил единственный гол, а также палец сломал… Вообще, впервые в жизни себе что-то то сломал. Вот такой богатой на события получилась та игра (улыбается).
— Как получилось, что вы стали капитаном Шахтера?
— В команде есть легенда Шахтера – Саша Юревич, но по своим соображениям он решил, что не будет капитаном. Ко мне подошел тренер и предложил повязку. Я согласился. В команде еще было много легионеров, поэтому я стал связующим звеном между ними и белорусскими футболистами.
— В решениях тренерского штаба на правах капитана участвовали?
— Да, в некоторых моментах было тяжеловато, и они советовались что со мной, что с Юревичем. На тренировках, и на футбольном поле я стараюсь помогать ребятам. В мое время старшие не особо разбирались в словах, а сейчас нужно аккуратно, чтобы не обидеть кого – есть и обидчивые ребята. Но это эмоции, бывает всякое. Даже кого и обижу, то потом подхожу, чтобы извиниться.
— Василий Кобин как-то сказал: «Побывав в Солигорске, теперь я знаю уровень, до которого нельзя опускаться». Как прокомментируете эту фразу?
— Вася – интересный человек. Он был в Карпатах, Шахтере, Металлисте – там уровень футбола и инфраструктуры на порядок выше. В Беларуси же нет столько крутых стадионов, ведь государство не выделяет много денег на футбол, как на хоккей, например. Но я бы не сказал бы так категорично, как Вася. Он ведь был только в двух странах. Может, где-то еще такой же уровень, как в Беларуси.
Если говорить о Шахтере, то здесь есть своя база и тренировочные поля, что тоже заслуживает внимания. Клуб небольшими шажками растет и старается стать реально большим.
— Довольны ли уровнем чемпионата Беларуси? Здесь можно расти как футболист?
— По сравнению с тем, что было два года назад, уровень чемпионата сильно упал, было много легионеров. Сейчас уровень нормальный, в каждой команде есть игроки высокого уровня. Да, БАТЭ сейчас стоит на вершине белорусского футбола – там во всех структурах клуба все делается на высочайшем уровне.
— Чувствуется, что в Беларуси намного меньший интерес к футболу, нежели в Украине?
— Это же не сравнить. В Украине есть чисто футбольный канал, все матчи тура показывают в прямом эфире, транслируют даже некоторые игры Первой лиги. Здесь такого нет – только общеспортивный канал показывает 1-2 матча тура. В Украине сильный толчок к созданию канала и аналитических программ дало Евро. Ты можешь выбирать – Профутбол или Великий футбол. В Беларуси же такого выбора нет.
Здесь даже такая проблема была: я пропускал одну игру, решил посмотреть ее дома в Киеве, но сделать этого не смог. То есть за границей чемпионат Беларуси не особо посмотришь. Интересно, что они даже не продают трансляции.
— Почему украинские футболисты едут играть в футбол в Беларусь?
— Потому что не могут найти команду в Украине. В финансовом плане они вряд ли выигрывают, да и в стабильности тоже. Я слышал, что в Беларуси есть много команд с финансовыми проблемами. Только БАТЭ, Шахтер, минское и брестское Динамо могут похвастаться стабильностью. Другие – не очень. Существуют команды, которые то платят, то не платят.
Другая мотивация в том, что Беларусь – хорошая площадка для дальнейших переходов. Это может быть хорошей мотивацией для агентов, чтобы потом можно было продать игрока куда-то дальше. Здесь можно забить немало голов и отдать передач, чтобы потом у тебя была хорошая статистика. Также нужно говорить о том, что в Украине мало вариантов осталось – некоторые игроки даже в аматоры идут.
А бывает и такое, что в Беларуси наши футболисты играют по три месяца, чтобы, так сказать, обкататься. Чтобы кто-то подольше остался, то это Галюза, Габовда, Рожок… Других и не вспомню сразу.
— На улицах Солигорска вас узнают?
— Да, узнают. В городе живет тысяч 100, в основном все работают на шахте, все друг друга знают. Поэтому общаемся, конечно.
— Вы много общаетесь с фанатами. Каким был самый жесткий диалог?
— После игры со Слуцком в этом году. Это же дерби. Мы тот матч играли плохо, просто став сзади. Я понимал, что надо подойди к болельщикам, ведь накопилось много негатива. Они высказывали свое мнение и претензии к нашему отношению и футболу. Мне оставалось только слушать и отвечать по мере возможности. Мы поняли другу друга, и нет никаких проблем. Ко мне каждый может подойти или позвонить – я ни от кого не прячусь и готов идти на контакт. Для этого и существует капитан – чтобы быть связующим звеном между болельщиками и командой.
— Понимаете, что в Украине и Беларуси фанаты действуют по-разному, или не чувствуете разницы?
— Есть разница. Белорусы более терпеливы – могут много чего вытерпеть. В Украине болельщики более вспыльчивы.
— В Беларуси много чего запрещено по сравнению с Украиной. К каким запретам было сложнее всего привыкнуть?
— Лично на меня никакие государственные запреты не влияют. Я спокоен в плане быта, ничего меня не тормозит.
— С белорусской полицией уже имели дело?
— Останавливали за превышение скорости. Если два похожих нарушения в год, то забирают права. Был еще один интересный случай. Как-то я приехал на базу, и тут же появился милиционерский «бобик». Меня вызвали к себе, расспрашивая, кто я и долго ли здесь. Оказалось, что несколько часов до этого тоже на черной «Ауди» с украинскими номерами кто-то кого-то ограбил. Меня даже в милиции фотографировали.
— Страшно не было?
— Да нет. Чего мне должно быть страшно, если я ничего не делал? Странно было, конечно, но ничего: я показания дал и на этом все.
— В связи с ситуацией в Украине вам много вопросов задают?
— Спрашивают регулярно: «Что у вас там?» А я же в Киеве постоянно: люди ходят на работу, учатся, каждый занимается своими делами. Информацию можно узнавать только из Украины. Здесь по телевизору показывают совсем другое. Понятно, что на Востоке Украины происходят военные действия, а в Киеве жизнь идет своим чередом.
— Почти все футболисты говорят, что спорт вне политики. Вы согласны с этими словами?
— Да, говорят, что спорт вне политики, но так не получается. Все равно политика имеет отношения к спорту. Даже если взять Украину, то владельцы всех клубов там — наверху в политике. Из-за этого, в том числе, и команды страдают. У каждого есть свое мнение по этой ситуации и столько уже сказано… Все не то, что устали… Как бы сказать, хм… Надоели уже люди, которые сидят наверху и все делят, и делят. Никак не могут поделить, а обычные люди от этого страдают.
Даже взять тарифы за коммунальные услуги. Как человеку их оплатить? Все это тяжело. Я даже не знаю, к чему это приведет.
— Когда вы играли за Таврию и Крымтеплицу, чувствовали, что Крым – это Россия?
— Ничего такого не ощущалось. Бросалось в глаза, что очень много татар, но о России даже ничего не приходит на ум. Это было аж 10 лет назад, так что даже скажу ничего такого.
— Вы считаете модель существования клубов за счет дотаций от олигархов нормальной? По сути все зависит только от одного человека, который в любой момент перестанет платить, и клуб развалится…
— Кто тогда должен содержать клубы? Государство?
— Можно создать рыночную модель клуба, чтобы он не просто существовал, но и зарабатывал.
— С одной стороны, плохо, что от одного человека все зависит, а с другой – даже один человек может выстроить правильную структуру, начиная ее не с первой команды, а со школы и дубля. Как правило, там пропасть. Было принято, что человек приходил в футбол и сразу же требовал Лигу Европы. Так не бывает. Для начала нужна система.
В Украине было модным быть владельцем футбольного клуба. Вложил деньги, посмотрел, поиграли немножко, а что дальше будет, уже не важно. В команде есть 30 человек, а дальше ничего нет, нет развития. Когда человеку все надоест, клуб прекращает существование. Поэтому нужно работать с детьми, это должно быть фундаментом, а главная команда – уже вершина всего. Иначе все держится на ниточках и быстро разваливается.
— Клуб, где вы провели свои лучшие годы, неожиданно быстро прекратил существование. Каких эмоций о пребывании в Арсенале осталось больше – позитивных или негативных?
— Однозначно позитивных. Каждый год там собирался хороший коллектив с опытными футболистами из разных сборных. У них можно было много чего взять. Мы опять возвращаемся к предыдущему вопросу. Просто сделали клуб, а под ним ничего не было – ни базы, ни стадиона. Когда команду держал город, можно было в любом месте построить и базу, и стадион, а вместо этого в команду за три месяца приезжало по 60-70 человек.
Может, клуб и не рассыпался, если бы что-то было свое. А так, кто ж его мог взять? Ничего не было. Да, еще и куча долгов.
— Вам много остались должны?
— За 6 месяцев. Мы тогда собрались командой и пытались что-то решить, но к кому обращаться, так и не поняли. Одним словом, это ничем не закончилось. Там ведь не только футболистам были должны.
— После арсенальского периода не было такого, что вы устали от футбола?
— Даже в мыслях не было такого. В стране еще ситуация была стабильная и силы не покидали (смеется). Верил и знал, что найду команду и буду играть.
— Считаете, вам повезло попасть в Шахтер, а не, скажем, в Говерлу?
— Если так посмотреть, то мне хорошо. Я чувствую в Солигорске внутренний комфорт, поэтому и провел здесь три года.
— Во время выступления за Арсенал вы на полгода уехали в Черноморец, а потом вернулись. Что это вообще было?
— Мы тогда с Арсеналом вылетели из Лиги Европы, выиграв по сумме двух матчей 5:0 (у словенской Муры, но в первом матче Арсеналу присудили техническое поражение из-за участия в матче дисквалифицированного Эрика Матуку. – прим. А.С.). После этого все пошло не так. Тогда же и Леонид Кучук ушел, а в клубе не знали, будет ли команда. Мне посоветовали уйти, если будут предложения.
И я ушел в Черноморец, но не сумел перестроиться, ведь был в одной команде 6 лет. Когда стало понятно, что Арсенал остается, то я хотел вернуться назад. В Одессе мне нравилось все, но я не чувствовал того внутреннего комфорта, что в Киеве. Еще и травму получил в столкновении с Яном Лаштувкой, а потом еще одну мышцу надорвал. Все оно как-то накопилось.
— Вам уже 34 года. Уже думали, что будете делать после завершения карьеры?
— Если провел всю жизнь в футболе, хочется в нем и остаться. Есть уже мысли пойти на тренерские курсы, но в Украине сейчас тренеров больше, чем футболистов. Получишь ты диплом, а что дальше? Пока что у меня есть еще желание и здоровье играть в футбол. Век игрока короткий и то, что ты заработал во время карьеры, быстро уходит, поэтому нужно жить дальше и перестраиваться.
Помню, что когда-то старшие товарищи рассказывали, как тяжело завершать карьеру, ведь не знаешь, что делать дальше. Так что все эти футбольные моменты нужно ценить. Если получиться стать тренером – хорошо. Если нет – надо что-то думать дальше.
— Много денег заработали за карьеру футболиста?
— Для моей семьи достаточно. Если закончу играть и буду сидеть дома, то не останусь возле разбитого корыта. Но человек должен чем-то заниматься, а не просто смотреть телевизор… Тем более футболист, который всю жизнь провел в движении.
— С какой страной связываете свое будущее – с Украиной или с Беларусью?
— Сложно ответить. Я думал, что закончу карьеру в Арсенале, но не получилось. В один раз – «бац», и все, нет команды. Поэтому сложно что-то планировать. Естественно, в Украине у меня уже нет таких связей, как раньше. Да и с семьей надо обсуждать: я здесь, а жена с двумя детьми в Киеве. Даже раз в неделю не получается с ними видеться. Это тоже откладывает свой отпечаток – моим парням очень нужен отец. Это немаловажный момент.
