Бонус 10 000 грн Экс-игрок киевского «Динамо» Милош Нинкович — о том, как важно вовремя уйти и с кем лучше всего дружить, если в 19 лет приезжаешь из сербской провинции в украинский топ-клуб.
— Как вас занесло в Австралию?
— Мне 31 год, а когда я переезжал сюда, то было 30. Я для себя решил, что мне нужна страна, где я смогу поиграть в футбол еще четыре-пять лет. Мне предлагали остаться во Франции, но я решил ехать в Австралию. Здесь не очень тяжелая лига, но отличный город — для меня и для моих детей, которые быстро выучат английский.
— Что в Австралии не так, как везде?
— Непривычно то, что тут все очень домашние. После работы — сразу домой. В Киеве или Белграде жизнь другая. Мне это не очень нравится. В Сиднее люди идут в клуб, ресторан только, если на календаре пятница или суббота.
— Но вы в Австралии настроены задержаться надолго?
— Подписал на два года. Посмотрим, как со здоровьем будет. Пока, слава Богу, все в порядке, чувствую себя хорошо. Наверное, хотел бы поиграть тут четыре-пять-шесть лет.
— В Австралии футболист в конце карьеры может заработать на обеспеченную старость?
— В больших клубах платят неплохо. У нас в Сиднее, например, два года назад завершал карьеру Алекс дель Пьеро. В других командах кроме Сиднея и Мельбурна — поменьше, конечно. Меня, кстати, в Китай звали: одновременно лежали предложения от Сиднея и клуба «Гринтаун», но я выбрал Австралию.
— Почему? В Китае же наверняка платили бы на порядок больше.
— Ну да. Но я решил ехать в Сидней, потому что страна намного комфортнее для моей семьи, чем Китай.
— Какая главная особенность чемпионата Австралии?
— Физически очень сильный футбол. По уровню до европейского не дотягивает, в плане тактики и техники — не хочу говорить, что очень плохо, но, скажу, что не очень хорошо.
— Вы провели в «Динамо» девять лет, за эти годы смена главного тренера происходила десять раз.
— Десять? Серьезно? Ничего себе, не думал, что так много отставок было. Конечно, игрокам тяжело, когда каждые шесть месяц или каждый год приходит новый тренер, все меняет.
— Чьей отставке вы больше всего расстроились?
— Наверное, Семина — именно он в меня поверил, сделал основным игроком. Поверил не только в меня, а и в Милевского, Алиева. Когда узнали, что Семин уходит — было очень грустно. Мне был удобен стиль игры, который ставил Семин. Наверное, тогда впервые за годы в составе команды я почувствовал, что такой футбол — комбинационный, техничный — как раз то, что мне нужно.
— С кем из бывших партнеров активно общаетесь?
— С Вукоевичем, с Гораном Поповым, с Пашей массажистом, с доктором Малютой. Сейчас общаюсь с Радославом Петровичем. На чемпионате мира в ЮАР мы жили в одной комнате, я ему тогда много рассказывал о «Динамо», о Киеве.
— Петрович практически не играет. Что вы ему советуете по этому поводу?
— Работать каждый день и ждать свой шанс. Он обязательно придет. Главное — его не упустить. Я, кстати, буду скоро в Киеве. Планирую, как минимум. Тем более, отпуск позволяет — два с половиной месяца отдыха будет в конце сезона.
— Ого.
— Да, это одна из причин, почему в Австралию поехал играть (смеется).
— У Петровича остановитесь?
— Посмотрим. Друзей у меня в Киеве много осталось. Если один поеду, то, наверное, у него, если с семьей, то нет. Скорей всего, семью тоже возьму с собой, очень хочу моей старшей дочке Ангелине показать Киев: она ведь тут родилась, это ее город, но она его не помнит.
— Как в команде относились к Ярмоленко в его первый сезон, когда пресса и публика уничтожала его за неудачную игру?
— Не очень помню, что кто-то его сильно критиковал. Может, дело в том, что никогда не читаю прессу. Я запомнил и Ярмоленко, и Зозулю с первой тренировки. Про Рому могу сказать одно: как же хорошо, что он поменял прическу.
— А что с прической не так?
— Ну, посмотрите фото, вспомните (улыбается). Мне смешно было немного. С той прической он бы никогда не заиграл на высшем уровне. Про Ярмоленко помню, что он после каждой тренировки оставался на базе, повторял удары, обводки. Уже тогда было видно, что выйдет хороший футболист. Главное, что у него с головой все в порядке — в футболе это одно из самых важных качеств. Рад очень за всех молодых ребят: они получили доверие, оправдывают его. Особенно рад за Женю Хачериди: он сейчас после Ярмолы, наверное, второй футболист в команде.
— Практически сразу после прихода Олега Блохина появилась информация, что вы в ближайшее трансферное окно покинете клуб. Как можете объяснить эту ситуацию?
— Я сам виноват, что так получилось. Я провел в «Динамо» девять лет: очень трудно сохранять настрой и мотивацию, когда играешь за одну команду столько времени. Нужно было уходить, искать новую мотивацию, а не просто приходить на тренировки и получать деньги.
— Но, как я понимаю, первопричиной был сигнал Блохина, что он на вас не рассчитывает.
— Это было общее решение.
— Пересидели в «Динамо»?
— Да. Я помню, что, когда Семин в первый раз ушел, я сам хотел поменять команду. Прихожу в кабинет Игоря Михайловича, чтоб поговорить об этом. Но он сказал одну фразу: «Я так долго ждал, что ты заиграешь». То есть, мне по-человечески было некрасиво уходить в такой момент. Действительно, первые три года я вообще не выходил за первую команду: травмы, травмы, травмы, ночная жизнь. Пару раз, наверное, появлялся на поле за три года. Отец родной не стал бы столько ждать, сколько ждали меня в «Динамо». В общем, подписал контракт, хотя тогда было предчувствие: ничего хорошего из этого не выйдет. Так, к сожалению, и случилось.
— Интуиция? Или это было чем-то подкреплено?
— Хотел поменять чемпионата и получить новую мотивацию. И после подписания нового контракта с «Динамо», это желание никуда не делось.
— Думаю, в «Динамо» бы вас спокойно отпустили, поступи по вам хорошее предложение.
— Я на чемпионате мира 2010 года сумел себя хорошо проявить. Вообще, ехал туда с мыслью: хоть бы сыграть пару минут, чтоб было потом, о чем внукам рассказывать. А в итоге провел два полных матча: против Германии и — наверное, мой лучший — против Австралии. Мы с агентом советовались, как поступить, ведь интерес был от других команд, а с «Динамо» еще было контракта на полтора года. Выбор заключался в том, чтоб либо продлить соглашение, либо требовать трансфера. Понятно, что никто бы за меня не стал давать больших денег, когда по контракту оставалось полтора года.
— Первые три года вы провалили из-за ночной жизни, потом резко изменились: что повлияло?
— Опять же, вспоминаю разговор с Суркисом. Я ему говорю: «Наверное, лучше мне уйти, не везет мне тут что-то». Он отвечает: «Конечно, не везет, ведь ты гуляешь каждый вечер». Я приехал тем вечером домой, много думал над тем, как быть дальше. Совсем скоро я встретил свою супругу и совсем изменил свою жизнь.
— И правда гуляли каждый вечер?
— Практически. Ну, надо понять и меня: приезжаешь в 19 лет в такой красивый город, такие красивые девушки вокруг, хорошая зарплата. Но, конечно, не целых три года можно было так провести: еще год-полтора — ладно. Но не три! Это было слишком много. Даже если у тебя талант Лионеля Месси, то с такой нефутбольной нагрузкой ты все равно не заиграешь. В другом клубе от меня бы сразу избавились.
— Если бы вы пережили свою жизнь заново, изменили бы тот период?
— Нет. Думаю, будь у меня возможность возвратить время, то я бы сделал тоже самое. Это было по-своему классное время.
— Самая крутая вечеринка тех времен?
— Я уже недавно рассказывал эту историю сербским журналистам. Гуляем мы с Темой как-то, уже пять утра, я говорю: «Давай по домам». Он говорит: «Нет, давай еще куда-то съездим». В общем, искали-искали: в итоге, нашли место, которое только открывалось с утра — еще там повисели немного, буквально пару часов. Вот эту историю я почему-то запомнил больше других.
— Правда ли, что ваше мировоззрение, образ жизни очень изменила религия?
— Да. Я начал другую жизнь. Стал посещать Печерскую Лавру, ходили туда с семьей. Можно сказать, что в том числе благодаря религии я изменился.
— Вы остановились, а ваш друг Артем Милевский нет. Почему?
— Я с ним тоже много разговаривал на эту тему. Понятно, что говорили с ним и другие, но мы были очень близки — я, Тема и Алиев — в мои первые три года в «Динамо», потому я хотел на него повлиять. Когда мы общались, он соглашался: «Да, ты прав», но все равно продолжал жить той же жизнью. Честно скажу: я очень расстроен, что его карьера сложилась так. Я читал, что он играл где-то в Хорватии, сейчас в Румынии, но он такой игрок, что мог бы сейчас выходить за «Реал» и «Барселону». Очень жаль. Но главное, что он жив-здоров, желаю Теме всего наилучшего.
— Штрафы вас не останавливали?
— А в «Динамо-2» штрафов не было! Их надо было платить в первой команде, а когда я туда попал, то уже жил порядочной жизнью. Может, пару раз что-то платил несерьезное — это максимум.
— Амбиций вам, видимо, не хватало: подписал с «Динамо» — жизнь удалась?
— Да, есть в этом определенная правда, где-то такие мысли проскакивали. У сербов и украинцев менталитет похожий, много кто так думает и этим себе жизнь усложняет. Немцы, например, другие.
— Ваша самая серьезная травма?
— Перелом голеностопа. Ломал и правый, и левый. Две мои самые тяжелые травмы: меня никто не трогал, сам сломался. Первый раз — в Суперкубке против «Шахтера». Второй — кажется, на тренировке. А мелких повреждений — по месяцу, по три недели — было очень много.
— Стабильно вы заиграли в 24 года. Были до того периоды, когда вы находилось около основы?
— Анатолий Демьяненко на меня рассчитывал, подпускал понемногу. Хотя могу сказать, что в меня многие верили — и Сабо, и Демьяненко, и Михайличенко, но я к ним не прислушивался. Считал себя самым умным и делал то, что хотел. Они видели, что я не собираюсь ничего менять в себе, а потому просто отправляли во вторую команду. К ним у меня нет никаких претензий.
— Правда ли, что вас приглашали в сборную Украину?
— Да, была такая история, очень давно, когда я только приехал в Киев. Ко мне обратился Берислав Станоевич, селекционер клуба, который просматривал игроков с Балкан и потом помогал им адаптироваться в Киеве — я ему очень благодарен за все, что он для меня сделал. Так вот, через него мне передали, что есть такой интерес. Но я серб и не представляю, как я мог бы играть за такую страну. Возможно, прими я украинское гражданство, было бы мне легче, но я об этом даже не задумывался.
— Вас не уговаривали?
— Нет, не особо. Мне Берислав пару раз говорил: «Подумай хорошо, посоветуйся с родителями, не отказывайся сразу». Но я точно знал, что хочу выступать за сборную Сербии.
— Почему ваши друзья-балканцы Марьян Маркович, Горан Попов задерживались в «Динамо» совсем ненадолго?
— Не знаю. Трудно ответить за других. Вот если вы меня спросите, за счет чего я продержался в «Динамо» так долго, мне будет проще объяснить. Я не конфликтный человек. Бывало, что меня держали в запасе подолгу или вообще не брали на выезд — я никогда не скандалил. Никогда не делал глупостей на тренировках, не опаздывал и вряд ли кто-то в клубе может сказать плохо обо мне. Я мог злиться на тренера, но только у себя дома — так, чтоб никто не видел. Когда я приходил на тренировку, то никогда ни к кому претензий не предъявлял.
— Одно время ходили слухи, что вместе с вами из «Чукаричек» перейдет Александар Коларов, нынешний левый защитник «Манчестер Сити».
— Я, кстати, советовал Бериславу обратить на него внимание, предложить руководству его кандидатуру. Уверен, Берислав предложил, но что-то не получилось. Так же из сербов рассматривали кандидатуру Бранислава Ивановича, но тоже не вышло.
— Когда вы покидали Киев, дали прощальное интервью, в котором заявили: «Президент «Динамо» меня очень разочаровал». Чем?
— Да, я такое действительно сказал, но уже потом узнал, что был не прав. Ко мне попала информация, что он предлагает меня своим знакомым из «Динамо» Загреб. Ну, чтоб они меня взяли, что-то заплатили. В общем, я был разочарован, ведь он знает, откуда я родом — я бы никогда не поехал играть в Хорватию. Но потом я узнал, что это неправда: очень жалел потом, что так сказал.
— За какой матч Суркис обещал самые большие премиальные?
— Помню, была история, что Игорь Михайлович обещал дать какие-то вообще космические деньги, если мы обыграем «Манчестер Юнайтед» в Англии. Тогда тренером был Олег Лужный, мы проиграли первые три матча в Лиге чемпионов, а за «Юнайтед» играли Роналду и Руни.
— Так сколько было обещано?
— Да вот не могу вспомнить. Очень большая цифра, огромная просто. Но уже после 20 минут мы горели 0:2 или 0:3. Но, видимо, перед игрой Суркис мог дать хоть 50 миллионов за победу: мы бы все равно не обыграли «Юнайтед».
— Говорят, что, когда вы ушли в «Црвену Звезду», пытались содействовать трансферам Милевского и Бетао в этот клуб. Что помешало?
— В клубе у меня о них спрашивали, но дальше разговоров дело не пошло и вот почему: я их очень хорошо знаю, а в «Црвене Звезде» с деньгами были перебои. Иногда дают, иногда по три месяца ждешь. Я ведь на это пошел, потому что я фанат «Црвены Звезды», я люблю эту команду, я бы там и бесплатно играл. Но как бы я объяснил это Милевскому и Бетао, если б они через три месяца у меня спросили: «Милош, а где же деньги?». Короче, ничего не вышло из этой истории.
— Экс-тренер «Динамо» по физподготовке Винченцо Пинколини однажды сказал, что вы могли бы успешно играть в серии А, если бы добавили хоть капельку спортивной злости. Согласны?
— Да, согласен. Нужно вести себя агрессивней на поле: я в жизни и в игре спокоен, злости действительно не хватало. Мне часто люди говорят: «Ты намного лучше играешь, когда ты злой».
Глеб Корниенко
