Евгений Левченко: "Жить в раю больше пяти дней скучно"

Евгений Левченко — личность, известная не только подвигами на футбольном поле. Его стиль жизни — телепроекты, фотосессии, тяга к путешествиям — вызывает интерес не только футбольной аудитории. Но сейчас, когда спортивная карьера хавбека подошла к концу, уместнее сделать акцент именно на ее футбольных вехах.

В интервью «Команде» экс-полузащитник сборной Украины рассказал о том, как его команды били рекорды и антирекорды лиги, как он ссорился с тренером в Австралии, как учил Суареса отрабатывать в обороне и как ввязался в неравный бой с российскими госчиновниками…

— Когда я только вышел с вами на связь, вы сказали, что половину февраля пробудете в джунглях. Расскажите, куда и зачем вы собираетесь ехать.

— Я участвую в новом проекте, который скоро выйдет на ТВ. Пока по условиям контракта я не имею права разглашать детали.

— В своем интервью 2010 года вы сказали, что побывали в 60-ти странах мира, а также утверждали: «Планирую менять страну проживания каждые десять лет — это очень интересно». Планы не поменялись? Если нет, какую страну планируете «обжить» после Голландии?

— За прошедшие годы я понял, что менять место проживания необязательно. Просто нужно давать себе регулярную встряску: как эмоциональную, так и физическую. Я стараюсь бывать и на Востоке, где духовные ценности преобладают над материальными, и на Западе, где все наоборот. Есть страны, которые выглядят как рай на Земле, но больше пяти дней я бы там прожить не смог. Когда целыми днями валяешься на пляже и объедаешься экзотической пищей, это надоедает.

— Напомните читателям, как простой парень из Константиновки и «дубля» «Шахтера» оказался в системе московского ЦСКА, а оттуда попал в Голландию.

— В 6—7 лет отец привел меня в команду «Автостекло». Владимир Николаевич Игнатенко — мой первый тренер. Среди его воспитанников, помимо меня, был Сергей Ящен ко, который в 80—90-е годы играл в «Шахтере». Игнатенко всегда мне говорил: «Талант талантом, но без работы ты ничего не достигнешь». И приучил, грубо говоря, играть не только на чистых мячах, но и много бегать по полю. Из «Металлурга», который представляет Константиновку, я попал в училище олимпийского резерва, а со временем оказался в «Шахтере», где в свои 16 лет выступал за вторую команду. Когда мы играли на одном из турниров в Москве, я попался на глаза Александру Тарханову, который предложил перейти в ЦСКА. В Донецке меня не хотели отпускать и угрожали разными неприятными вещами, но я слушать не стал — собрал вещи и ночным поездом укатил в Москву. В ЦСКА выступал за команду юниоров, пока Константин Сарсания не предложил попробовать свои силы в Бельгии или Голландии. Я поначалу отказался, хотя уже тогда понимал, что переезд в Европу может быть перспективен. Со временем я согласился на предложение от «Витесса».

— Тарханов, с которым вы пересекались в ЦСКА, — личность в российском футболе одиозная. Какие у вас остались ощущения от работы с этим специалистом?

— Мне сложно говорить и о Тарханове, и о Сарсании. Я не знаю подробностей сделок о моих трансферах в ЦСКА и из ЦСКА. Одно могу сказать точно. Когда я подписывал контракт с «Витессом», Сарсания пообещал мне сумму подъемных, которая не была прописана в контракте. Пообещал, но не выплатил. После этого я прекратил с ним сотрудничество

— Леуварден и Хелмонд — два небольших населенных пункта, в которых вам пришлось пожить в молодости. Комфортно ли было играть не просто на чужбине, а еще и в глубокой голландской провинции?

— Тренера, который взял меня в «Витесс», через полгода уволили. А новый наставник сказал: «Ты в мою концепцию не вписываешься, и места в «основе» я тебе гарантировать не могу». Я ушел во второй дивизион, в «Хелмонд Спорт», провел там неплохой сезон, а после возвращения в «Витесс» узнал, что на меня все так же не рассчитывают.

— Вам комфортнее было играть в низшей лиге или сидеть на скамейке в высшем дивизионе?

— Всегда лучше было играть, чем сидеть в запасе, пусть и при неплохом контракте.

— В сегодняшнем «Витессе», сражающемся за чемпионство, остался хоть кто-нибудь, кто работал с вами?

— Да. Это Тео Янссен, с которым мы играли еще в Кубке УЕФА против «Вердера». С тех пор он успел стать чемпионом с «Твенте», с «Аяксом» и вернуться обратно в Арнем. У него была серьезная травма правого колена, и вот буквально на днях случился рецидив. Очень обидно…

— Когда вы оказались в «Спарте», эта команда в то время тоже играла во втором дивизионе чемпионата Голландии…

— Однако разница с «Хелмондом» и «Камбюром» была огромная. Роттердамская «Спарта» — большая команда с большой историей, и в Эредивизии она оказалась только из-за локальных проблем с менеджментом. У клуба была академия, которая вырастила сильных игроков. С крепкой атакой, в которой играли Данни Куверманс, Рига Мустафа и Рики ванн дер Берг, мы вышли в высшую лигу, и вышли красиво.

— В 2004-м «Спарта» могла из второй лиги пройти в финал Кубка, но проиграла в серии пенальти будущему триумфатору — «Утрехту». Что чувствовал Евгений Левченко, смазавший 11-метровый в той серии?

— Было очень досадно! Пробил с точки плохо, подвел команду. Самое обидное, что до этого я реализовал семь или восемь пенальти подряд, да и после этого забивал один за другим. Но у меня в карьере были и более значимые промахи — чего стоил нереализованный 11-метровый в матче с «Фиорентиной», когда я выступал за «Гронинген». И дома, и на выезде сыграли с «Фиалками» — 1:1 и не прошли дальше из-за серии пенальти…

— Партнеры к вашим неудачам нормально относились?

— Да, все понимают, что это футбол…

— С чем был связан взлет «Гронингена» после вашего перехода в эту команду (в сезоне-2005/2006 скромный голландский клуб выдал лучший сезон за 13 лет и всю следующую пятилетку боролся за еврокубковую зону. — Прим.авт.)?

— Наш клуб переехал на новый стадион, это привлекло новых спонсоров, подписавших с нами более привлекательные контракты. Финансирование вышло на другой уровень. Кроме того, с нами работал сильный тренер Рон Янс, который выжимал из команды максимум. В результате получился очень сплоченный, сбалансированный коллектив. Если же говорить о моем личном вкладе в историю взлета «Гронингена», то он скромен. Я сплотил некоторых игроков, стал связующим звеном между обороной и атакой. Наставник говорил мне: «Ты никогда не будешь выделяться, но сможешь выстроить вертикаль. Потому он и доверил мне капитанскую повязку, так как я воплощал его тренерские идеи на поле.

— Выступление «Виллем II» в сезоне-2011/2012 тянет на ряд антирекордов (15 очков по итогам сезона, всего лишь два — после 15-ти туров. — Прим.авт.). Как игрок той команды можете объяснить, почему результаты оказались настолько провальными?

— Когда я переходил в «Виллем», уже понимал, что мы будем бороться за выживание. Об этом я сказал генеральному директору, спросив, не хочет ли он подписать еще пару игроков? Он ответил, что на это просто нет денег. Но хуже всего то, что тренер не вполне контролировал процессы внутри команды. Спустя несколько туров после старта сезона его ассистент начал перетягивать одеяло на себя, противоречить рулевому. Это ужасно, когда один тренер говорит, например: «Отрабатываем прессинг», а другой — «Отрабатываем выход из обороны». Мы с партнерами пошли к гендиректору, рассказали ему об этом, и он посоветовал слушаться помощника. Уволить главного было нельзя из-за высокой неустойки…

— С каким тренером работать было интереснее всего?

— С Роном Янсом, руководившим «Гронингеном» с 2002-го по 2010 год. Это отличный специалист — говорит с подопечными о жизни, о политике, старается раскрыть игрока ментально. Футболист, попав к нему впервые, может сначала тушеваться, но потом раскрепощается. И Янс умеет достаточно средних игроков сделать настоящими звездами.

— В сезоне-2005/2006 вы пересеклись в «Гронингене» с Луисом Суаресом. Можете рассказать что-то о нем?

— Когда Суарес приехал в нашу команду, я на первых порах думал, что этот человек никогда до этого в футбол не играл, что он по мячу бить не может. Но затем, когда прошел период адаптации уругвайца, мы с ним сыгрались так, что я в том году установил личный рекорд результативности. Луис начинал атаки с левого фланга, а я подключался по центру. Суареса отличает то, что он никогда не тушуется. У других нападающих случаются спады после одного неудачного матча или из-за одного промаха, а Суарес, даже если терял мяч, шел в обводку снова и снова. Эта настырность и делает его гениальным футболистом. Вообще «Гронинген» был первой командой, в которой Суареса научили отрабатывать в обороне. В первых матчах он просто стоял перед штрафной и ждал передач. У нас с ним поэтому поводу были жаркие споры: я говорил, что он должен возвращаться назад, а он отвечал, что будет стоять и ждать, когда мяч к нему сам прилетит. Но со временем он все понял…

— В сборную Украины вас вызывали три разных тренера — Блохин, Буряк и Михайличенко. Расскажите о сотрудничестве с ними. Чем они друг от друга отличаются?

— Это три представителя одной школы. Большой разницы между ними нет — это ученики Лобановского, они работают по его конспектам… Есть разница в передаче мыслей, но суть одна. Мое сугубо личное мнение — их проблема в том, что они не считают нужным развиваться. Ставят себя намного выше игроков. Конечно, все они — великие спортсмены. Но тренер обязан быть не только авторитетом для подопечных. Работа наставника — это еще и ежедневный кропотливый труд, саморазвитие. Ван Галь, к примеру, очень своеобразен, но он постоянно учится и развивается. Какими бы конспектами наши специалисты не обладали, эти конспекты устаревают!

— С кем из известных игроков вы дружите?

— Общаюсь с некоторыми из тех, с кем раньше играл в сборной, — Лешей Гаем, Максом Калиниченко, Димой Чигринским, Славой Шевчуком… Иногда встречаюсь с Вовой Езерским — хоть эти встречи и редкие, зато всегда очень теплые.

— За все годы выступлений в Голландии какие украинские клубы вами интересовались?

— Был интерес и со стороны киевского «Динамо», и со стороны «Шахтера».

— Переезжая из России в Голландию и обратно, почувствовали разницу между российскими и голландскими принципами ведения игры?

— Разница огромна. В голландском футболе высокий процент брака из-за того, что ты постоянно рискуешь. В России же пытаешься играть более надежно, поэтому часто предпочитаешь отдать пас поперек. Ни одна из этих систем не плохая и не хорошая — они просто разные.

— Придя в «Сатурн», вы не смогли пробиться в основной состав. Что вы можете сказать о своем тогдашнем тренере Гордееве?

— Он довольно интеллигентный и умный человек и реально хотел помочь «Сатурну». Но поскольку клуб существовал для других целей (по сути, это была команда для отмывания денег), то составить конкуренцию другим клубам у него не получилось. К Андрею Львовичу у меня нет никаких претензий, несмотря на то, что я у него сидел на скамейке.

— Я никогда не спрашивал спортсменов, почему они проиграли тот или иной матч. Но вас я должен спросить — почему вы проиграли скандальное дело Прядкину и компании?

— Во-первых, я не считаю это проигрышем. Те изменения, которые происходят в российском футболе, случаются в том числе благодаря этому делу. А во-вторых, если бы люди во власти (и не только футбольной) захотели, они открыли бы для себя многие вещи…

— Поведайте о вашем благотворительном фонде «Дыхание».

— Это голландская организация. С президентом этого фонда я познакомился, когда играл за «Спарту». Фонд помогает детям-сиротам или детям из неблагополучных семей. После того, как я предложил президенту организации посетить Украину, в нашей стране начали работу два благотворительных проекта. В частности, в Харькове появился детский дом семейного типа, построенный фондом «Дыхание».

— Евгений, что дальше? После завершения активной игровой карьеры связываете свое будущее с работой тренера?

— У меня уже есть тренерский диплом третьей категории, но цели тренировать я перед собой пока не ставлю. Прохожу учебу, осваиваю специальность спортивного маркетолога. И… активно сотрудничаю с телевидением.