Сергей Кузнецов: "Смысла играть нет — вечно буду обманут"

Украинский нападающий Сергей Кузнецов рассказал о том, как играл в хоккей в Финляндии и ездил на просмотр к Романцеву, о конфликтах в Шерифе и Карпатах, голе рукой Металлургу и аннексии Крыма, а также поведал о причинах завершения карьеры.

— До Евро-2016 мало кто хорошо знал о футболе в Венгрии. Как было в 90-х?

— У венгерского футбола великая история! Но она ему и мешала. Венгры живут еще прошлыми победами, а нынешний футбол очень меняется. С этим у них и были проблемы, поэтому венгерский футбол выпал из больших турниров. Не надо забывать о том, что футбол сильно связан с экономикой. В 2000-х годах Венгрия попала в Евросоюз, много чего закрывалось, экономика переформатировалась, и не было возможности приглашать топ-футболистов и тренеров. Приходилось делать ставку на детско-юношеский футбол — на своих воспитанников. Такой подход только сейчас приносит плоды. Это позволило венграм попасть на Евро и показать там неплохой результат.

— Как получилось, что вы — воспитанник Ференцвароша, не начали взрослую карьеру в Венгрии, а уехали в Финляндию?

— Ференцварош — очень популярный клуб. Там не сильно доверяли молодежи, и на одном турнире меня приметили агенты, предложив поехать в английский Чарльтон. В этом клубе были не против, чтобы я остался, но возникли проблемы с разрешением на работу. У Чарльтона же был дочерний клуб в Хельсинки — Йокерит. Англичане сказали: «Если проявишь себя — заберем назад». Вот так я, 17-летний мальчишка, попал во взрослый футбол.

— Каким был в то время финский футбол?

— Я до этого никогда не слышал о финском футболе. У Йокерита был богатый хозяин, который держал и одноименный хоккейный клуб. Он захотел создать такой же мощный футбольный, чтобы навязать конкуренцию ХИКу. За год-два была сделана мощная команда, где играли лучшие финские футболисты. Там была мощная инфраструктура — много манежей, много людей в тренерском штабе, реабилитологи и прочее. Не сравнить с тем, что было на юношеском уровне.

— Вам довелось поиграть с нападающим Шефки Куки. Уже тогда было понятно, что он может заиграть в Англии?

— Он очень напористый, во многом похож на Ивана Гецко. Ты его сбивай, не сбивай — он все равно дальше бежит. Те тесные связи, которые были между скандинавским и английским футболом, позволили Шефки уехать в Англию. Не скажу, что он был игроком уровня Премьер-лиги, но в Чемпионшипе очень хорошо себя проявил.

— Финляндия — не футбольная, а хоккейная страна. Какие-то смешные истории по этому поводу случались?

— Йокерит — это и футбольный, и хоккейный клуб. Я часто ходил в Ледовую Арену в тренажерный зал. Смотрю, кто-то играет на площадке, и я вышел глянуть. Прихожу, а там три на три играют, а один из них — Теему Селянне (один из лучших хоккеистов в истории Финляндии. — прим. авт.). И он подходит ко мне и говорит: «Переодевайся — пошли играть». А я ж вообще в хоккей играть не умею! А он мне: «Ты ж выглядишь как хоккеист». Тогда мы посмеялись славно.

Там же все помешаны на хоккее, все на коньках, а я даже кататься не умею. Помню, у нас даже был хоккейный матч — футболисты против хоккеистов. Перед этим мы играли с ним в футбол, а потом уже перешли на лед. Получается, все играли, а я просто возле бортика стоял (смеется).

— Вы говорили про тесную связь между скандинавским и английским футболом. Почему после Финляндии вы вернулись в Венгрию, а не уехали в Англию?

— В Йокерите поменялся главный тренер, ушли также тренера, у которых была связь с Англией. Я не видел смысла там оставаться. Мне предложили уйти в первую команду Ференцвароша, и я сразу же согласился. Хотел там завоевать место в составе. Мне тогда пришлось держать конкуренцию с Золтаном Герой, а это было непросто.

— В Ференцвароше вы находились недолго и уехали в белорусский Гомель. После Венгрии и Финляндии было ощущение, что вы в бывшем СССР?

— В Ференцвароше тренер мне доверял, а потом руководство его уволило, потому что заняли только второе место. Пришел новый наставник, который пригласил много легионеров, а у них были большие по венгерским меркам контракты. Так что, у меня было немного шансов.

На один со сборов меня пригласил донецкий Металлург, который тогда тренировал Александр Севидов. Мне в этой команде нравилось, и я хотел остаться, однако туда пригласили сербов или хорватов, и я оказался не нужен. Вариантов особо не было. Мне позвонили из Беларуси и пригласили помочь на 3 месяца. Тогда я играл в любителях в Одессе — особо выбирать не приходилось, поэтому и согласился. Так сложилось, что мы совершенно неожиданно завоевали чемпионство. Хотя фаворитом первенства был БАТЭ, где бегали Александр Глеб и компания.

В первой своей игре я забил гол — играли как раз против БАТЭ. Все игры в том чемпионате я отыграл в составе — здорово, что именно тогда получил игровую практику. Но в плане быта было некомфортно. Жить в лесу на базе очень тяжело. Это не Будапешт или Хельсинки. В итоге после окончания сезона я подошел к тренеру и сказал, что хочу уйти.

— Венгрия, Финляндия, Беларусь — честно говоря, не футбольные страны. После них вы уехали в Молдову, где тоже, грубо говоря, футбол не сильно развит. Чем руководствовались тогда?

— После Беларуси у меня опять-таки не было вариантов, а Шериф тогда тренировал Леонид Кучук, который ранее работал в минском Локомотиве. Он очень хотел, чтобы я поработал с ним. Я сначала отказывался, но там работали тренеры из Одессы — они меня и уговорили. Мол, посмотри на структуру клуба, на инфраструктуру. К тому же, оттуда можно было уехать в Россию или Украину. Я приехал посмотреть, и мне все очень понравилось, в том числе и тренировочный процесс Кучука.

Тогда в Шерифе была хорошая команда — и в Лиге чемпионов играли, и в Кубке Содружества. Там у меня неплохо все получалось, я уже начал ждать серьезного предложения. Но после Нового года прихожу, а мне говорят: «Сдай форму»…

— В чем причина?

— В клубе никто ничего не объяснял, даже запретили тренироваться с первой командой. Кучук ничего толком не говорил. Как раз тогда появился в команде Олег Кононов, который со мной и работал индивидуально. Я тренировал с ним, и ждал. А потом приехал сын Кучука — оказывается, он был центральным нападающим.

Я просил отпустить меня свободным агентом — они не захотели, пришлось ездить по арендам. Меня набрал Владимир Мунтян и пригласил в Ворсклу. Там ситуация была не самая стабильная. Нафтогаз как раз отказался от команды, поэтому в команде не было ни зарплаты, ни питания. Но летом все кардинально поменялось — в клуб пришли Олег Бабаев и Виктор Носов, которые хотели выкупить мой трансфер, но не смогли.

— Если вернутся к Шерифу — команда ведь играла в Тирасполе, где имел и имеет место уже замороженный военный конфликт. Чувствовалось, что еще недавно там была война?

— Конечно, чувствовалось. Когда заезжали на территорию Приднестровья, то проезжали блок-посты и видели военных. Ну и было ощущение, что Тирасполь — не Молдова. Там и свои деньги ходили. Честно говоря, меня эта ситуация не сильно касалась — я играл, тренировался, а выходные дни проводил в Одессе. Ездили домой вместе с Олегом Гуменюком, который тоже тогда играл за Шериф.

— Потом у вас была Ветра. Если в Финляндии вас звал играть в хоккей Селянне, то в баскетбол не приглашали побегать в Литве?

— Такого не было (смеется). Мне опять не с чего было выбирать — пришлось ехать с Ветрой на сборы. Там работали люди, которые когда-то были в Спартаке — тот же Прудников. Так что, все было достаточно профессионально. Очень доволен тем временем — удалось стать лучшим бомбардиром чемпионата. Был лишь минус — я все время принадлежал Шерифу и не мог особо выбирать. Куда говорили, туда и ехал.

— Ваш контракт удалось выкупить только российской Носте…

— В Носте главным тренером работал специалист, который тренировал меня в Гомеле. В команде ставились высокие задачи, ведь им помогал металлургический комбинат, которым руководил Алишер Усманов. Они пообещали прекратить все эти мои аренды, и выкупили мой контракт. После первого сезона генеральным директором стал Андрей Канчельскис, с которым мы и переподписали контракт.

— Приглашал вас и Спартак Олега Романцева. Почему не подошли?

— Я был в Спартаке где-то 3 месяца. Сначала жил на базе, потом даже переехал на квартиру. Со мной тогда тоже были наши парни — Данишевский и Павленко. Когда все поехали подписывать контракты, мне сказали, что я не еду. Был удивлен — все же шло нормально. В последний момент меня отцепили.

Пошел к Романцеву, чтобы спросить о ситуации. Он говорит: «Там за тебя какие-то люди деньги просят». Я же вообще свободным был, так еще и без агента. Одним словом, вмешались процессы, которых и до сегодня не понял. Ждал, ждал, но вопрос не решался.

— В Карпаты вас пригласил Кононов. С ним вы работали в Шерифе, а потом уже в Севастополе. Можно сказать, что он — ключевая фигура в вашей карьере?

— Время, проведенное с Олегом Георгиевичем — лучшее в моей карьере. Под его руководством я рос как футболист. Многим другим тренерам я тоже благодарен, но работа с Кононовым — это просто отлично.

— Много игроков Карпат, которых тренировал Кононов, очень тепло отзываются об этом специалисте. Чем он влюблял в себя игроков?

— Он человек, который болен футболом. Этим Кононов заряжает всех, кто работает в клубе. При нем каждый игрок показывает только свой максимум. Это основная характеристика, от этого все отталкивалось. Многие моменты, о которых мы не знали, Георгиевич брал на себя. Знаете, что Петр Петрович (Дыминский. — прим. авт.) — не совсем простой человек, бывает очень много нюансов и вопросов. В таких случаях Кононов все брал на себя, стараясь оградить команду. Он заботится о каждом футболисте, как о своем ребенке.

— Перед переходом в Карпаты вы могли представить, что уже совсем скоро сыграете на стадионах Галатасарая, ПСЖ, Севильи и дортмундской Боруссии?

— Переход в Карпаты складывался настолько тяжело, что не думал о таком. Кононов и Юрий Дячук-Ставицкий очень хотели видеть меня в клубе, а я старался им за это доверие отблагодарить. Вначале у нас не все шло гладко, но после зимних сборов команда почувствовала, что может больше. В то, что получилось, в начале никто не мог представить, но это закономерный результат, который весь клуб вместе с болельщиками заслужил.

— Этот период золотыми буквами вписан в историю Львова — действительно, было очень здорово. Правда, уходили из Карпат вы не совсем так, как хотелось бы. С чем это связано?

— Все идет от президента клуба, от него исходят все решения. Все болельщики Карпат понимают, что происходит. Я старался качественно делать свою работу, поэтому обидно видеть такое отношения к себе. Я ж не один такой… Со многими футболистами происходили какие-то непонятные вещи, которые могли очернить наши имена. Тот, кто платит, тот и заказывает музыку. И ничего не поделать.

Несмотря на это, Петру Петровичу тоже надо отдать должное за то, что он создал такую сильную команду. Без него же тоже во Львове не было бы Лиги Европы.

— Какое послевкусие осталось после Карпат — больше приятное или неприятное?

— Я стараюсь не смешивать разные вопросы с футболом. Жизнь во Львове и любовь болельщиков запомнились на всю жизнь. Не хочется переплетать совершенно иные чувства. Осадок, конечно, остался, но в этом не виноваты ни игроки, ни тренера, ни болельщики. Мне пришлось отстаивать свои права. В конечном итоге я оказался прав. Не понимаю, зачем надо было все это начинать. Можно было найти точки соприкосновения и закрыть вопрос, но, когда этого не происходит, нужно доказывать свою правоту.

— Насколько повлияла на аренду в Аланию драка с Батистой на тренировке?

— Было дело, подрались. И этот момент был использован руководством. Меня выставили виновным — даже лишили зарплаты до конца года. До этого тоже было много моментов, которые не выносились в общественность. Я терпел, терпел, но все-таки вскипел. Решил, что в такой ситуации нужно что-то понимать. Я не люблю быть тяжелым грузом.

— В Алании с вами играл Борис Ротенберг — сын и внук очень влиятельных в России людей. Было заметно, что он в футболе «по блату»?

— На самом деле Боря очень порядочный парень, без вопросов. Шутки, конечно, отпускали, а больше всего — осетинцы. Когда у нас начались финансовые проблемы, они говорили: «Боря, ну сделай что-нибудь». А он: «Не вопрос, ребята. Только сделайте меня капитаном команды». Шевчук и Газзаев-младший не сильно на него рассчитывали, но потом у нас сломался правый защитник, и они начали наигрывать Ротенберга. В некоторых играх он очень прилично сыграл.

— Всем, кстати, запомнился огненный спич Игоря Дедышина о том, какой Сергей Кузнецов плохой. Вы сказали, что никогда не пожмете ему руку. Что-то изменилось?

— Этот человек вылил на меня столько грязи… Прошло столько времени, а он так и нашел в себе силы извиниться. Я могу очень много чего понять и простить, но не в этом случае. До сих пор я ему не пожал бы руку. Общение генерального директора через СМИ было не очень приятно.

Тем более, это было не заслужено. Не я же шел на эти конфликты, не позволяя себя лечить. Это доказал и выигранный суд в Лозанне, и выплаченные клубом деньги. Послушайте, Дедышин — нанятый работник, который по своей или не по своей воле выполнял указания. Он ведь не только на меня вылил кучу грязи, но и еще на многих ребят. Знаю крайне много футболистов, которые ушли из Карпат не без проблем. Наверное, не они в этом виноваты.

— То есть агентом Ярослава Мартынюка и Юрия Габовды, как заявлял Дедышин, вы не были?

— Я агент? Если честно, даже подробно не читал его слова. Пускай клубы, в которых я их устраивал, скажут об этом.

— После Карпат в вашей карьере был Севастополь. Многие связывали этот трансфер только с именем главного тренера Олега Кононова…

— Давайте расставим все точки над «і». Я пришел в клуб до прихода Олега Георгиевича. Скажу больше: в Севастополе сначала хотели видеть его на месте генерального менеджера. Кононов после ухода из Карпат был подавлен, у него даже были проблемы со здоровьем. Он как раз восстанавливался в Одессе — мы встречались несколько раз. Я ему и предложил — мол, вас наберут из Севастополя. Так и случилось.

Если брать в общем, то отношения в Севастополе мне очень понравились. Я приехал в Киев к президенту (Вадиму Новинскому. — прим. авт.). После того, что у меня было в Карпатах, не верил, что люди с деньгами могут общаться с тобой на равных. У меня было много предложений, но я все отклонил — хотел остаться именно в этом клубе. Были уже проекты нового стадиона, имелись базы, были сделаны все условия, чтобы со временем не уступать Динамо и Шахтеру, пригласили серьезных футболистов — например, Игора Дуляя и Мариуша Левандовски.

— Со старта выйти в УПЛ не удалось — полтора года вы играли в Первой лиге, и всем запомнился ваш гол в стиле Диего Марадоны в матче с Запорожьем. Признайтесь, сознательно били рукой?

— Нам удалось наверстать 12-очковое отставание, поэтому встреча с Металлургом носила просто сумасшедший характер. На табло светились единички, а ничья нас никак не устраивала. Пошла подача, я чисто интуитивно поднял руку — была злость, что мяч летит выше головы. Это был такой эмоциональный срыв, а судья не увидел. Я думал, что мне покажут желтую карточку, а засчитали гол.

Честно говоря, никогда больше не хотелось так делать. Я много раз после этого говорил, что это чистая случайность. Самое главное, что исход встречи никак не повлиял на выход запорожского Металлурга в высшую лигу. Особенно сейчас много переплетают, что этот гол помог нам выйти из Первой лиги, но ведь это не так. Было бы не честно, если бы за счет гола рукой мы вышли в УПЛ.

— Вы играли в Севастополе два с половиной года. В последний год началась аннексия полуострова со всеми вытекающими событиями. Эти события очень сильно сказывались на функционировании клуба?

— Проблемы начались сразу после Майдана. Прекратилось финансирование клуба — мы уже не могли летать самолетом на выездные игры, а добирались автобусом или поездом. Ситуация была в подвешенном состоянии. Мы внутри коллектива собрались и решили просто делать свою работу, надеясь, что руководство что-то решит.

Летом ходили разговоры о том, что нас перевезут в Украину, как случилось с Шахтером и Зарей, но, когда все команды уже начали готовиться к сезону, нам прислали сообщения, что уже все, «до свидания». Надежды на то, что с нами рассчитаются за полгода, тоже улетучились. Получилось, что мы были просто выброшены на улицу, поэтому эта ситуация была неприятна вдвойне.

— В команде не возникало конфликтов на политической почве? Как менялась ситуация внутри коллектива, смотря на то, как меняется ситуация в стране?

— Не было таких вопросов. В той ситуации никто не понимал, что же происходит. Провели референдум, люди высказали свое мнение, но, к чему это приведет, было непонятно. Мы старались не вникать в это. Когда уже через СМИ началась накачиваться позиция, что в Крыму может быть война и придут эшелоны, то обстановка накалилась. Были моменты, когда я хотел увезти семью.

В Севастополе общались и дружили с военными, они помогали нам информацией. Когда приходилось собираться и выезжать, было очень сложно, ведь «Новая почта» тоже прекратила там свое существование.

— Вы не думали над тем, чтобы остаться в чемпионате Крыма?

— Там много ребят осталось. Они же жили там с семьями, поэтому они остались. Каждый делает свой выбор и для себя принимает решения. Многие также вернулись играть в Украину, но здесь оказались не нужны. Александр Данишевский, Евгений Бредун, Антон Монахов, Руслан Платон, Денис Голайдо — все они там, в Крыму.

Такова ситуация, что еле 12 команд для Премьер-лиги насобирали. Как мне говорят ребята из Крыма, у них все стабильно: до 15 числа одна часть зарплаты, до 25 — вторая. А я вернулся в Украину, в Говерлу, и не получил ни одной зарплаты. Получается, мы здесь больше не нужны.

— До вашего перехода в Говерлу этот клуб тоже «славился» задержками зарплаты и прочим. Какой была мотивация перехода в такой проблемный клуб?

— Я перешел туда из-за личного доверия к Вячеславу Грозному. Он меня знал еще по Спартаку, где при Романцеве работал вторым тренером. Он заверил, что все проблемы будут закрыты.

Я поехал попробовать, как оно будет. Была договоренность, что, если в Ужгороде не будет ничего хорошего, то зимой меня без проблем отпустят. И так сидел летом весь на нервах, поэтому и решил поехать поиграть. Хоть куда-то. К сожалению, там все плачевно сложилось. Я порвал крестообразные связки, потом начал восстанавливался, а на сборах порвал их повторно.

— После периода в Говерле, полного долгов и травм, не хотелось уже повесить бутсы на гвоздь?

— Я думал, что что-то изменится. Хотелось перебороть две тяжелейшие травмы и доказать самому себе, что даже после такого можно вернутся и играть. В ситуации, которая сейчас есть в украинских клубах (хотим — платим, хотим — не платим), я понял, что не хочу дальше мучиться.

Лучше уже не заниматься футболом, а перейти на какую-то другую деятельность. Смысла играть уже нет — вечно буду обманутым. Это уже все, что угодно, только не игра в футбол. Вот даже сейчас моя нога все лучше и лучше, я тренируюсь в Балканах, играю в пляжный футбол и по любителям, получаю от процесса максимальное удовольствие. Я мог бы еще вернутся в большой футбол, но эта нездоровая ситуация не располагает к тому, чтобы снова стать профессионалом.

— После Говерлы немного странно выглядел ваш переход в Металлист, ведь в этой команде тоже деньги не платились. Основной мотивацией было просто доказать самому себе, что можете вернуться?

— Да. Хотелось показать, что даже такие тяжелейшие травмы не могут меня сломать. Понятно, что Металлист уже находился в состоянии комы — все шло к тому, что команды не будет. Но это был единственный клуб, который мной интересовался, поэтому я очень благодарен Севидову. Мне нужно было хоть с кем-то тренироваться в ежедневном режиме и пройти сборы. Как раз пришло время нагружать ногу, чтобы она элементарно была в работе.

Сначала я обратился в Черноморец, но в этом клубе мне не пошли навстречу. Севидов же разрешил мне тренироваться в команде и сказал: «Если нога будет позволять, то оставайся у нас». Мне было это очень важно, ведь тренировался не сам во дворе, а с профессиональной командой. А там уже сложилось, как сложилось… (позже Кузнецов опять травмировался. — прим. авт.).

— Сейчас вы тренируетесь в Балканах, которые выступают во Второй лиге. Возвращения в футбол хотя би на таком уровне не исключаете?

— Никогда не говори никогда (смеется). Да, мне нравится тренировочный процесс, который построил Андрей Пархоменко (главный тренер Балкан. — прим. авт.). Я же не всегда с ними тренируюсь, а только тогда, когда они находятся в Одессе. Все упражнения, легкость и атмосфера напоминают мне то славное время под руководством Кононова. Так что я все равно кое-что себе доказал, тренируясь в полную силу. Особенно приятно, когда удается забивать голы на тренировках.

— Известно, что вы еще занимаетесь каким-то бизнесом. Можете подробнее рассказать?

— Мы с компаньонами выступаем в роли инвесторов — занимаемся строительством в Венгрии. Это долгосрочные вложения. Есть также разные варианты по бизнесу в Одессе.

— К тому же еще и на тренера учитесь…

— Да, своим образованием занимаюсь в Одессе. В этом плане хочу развивать себя дальше. Сначала хотелось бы поработать помощником у какого-то сильного тренера. Кроме этого, хочу заняться изучением еще одного иностранного языка — испанского.

— «Еще одного»? Сколько языков знаете?

— На «отлично» знаю русский, венгерский и английский. Хорошо знаю украинский язык — во Львове выучил. Могу легко общаться на румынском, неплохо знаю сербский.

— Карьера Кузнецова-игрока уже завершена. Какая цель Кузнецова-тренера?

— Мне хочется создать команду своей мечты. Добиться тех результатов, которые не удалось достичь в качестве игрока.

— Ваша карьера была полна взлетов, падений, разных команд и стран. Есть что-то, о чем сожалеете?

— Самая основная моя мечта — сыграть за взрослую сборную Украины. Были моменты, когда я уже был рядом, «на карандаше», но не удалось. Также хотел попасть в топ-клуб или топ-чемпионат. Как игроку не сильно получилось — надеюсь, удастся как тренеру.

— Топ-3 матча Сергея Кузнецова?

— Галатасарай — Карпаты (2:2), Севастополь — Металлург Запорожье (2:1), Гомель — БАТЭ (2:0).

— Топ-8 самых сильных защитников от Сергея Кузнецова?

— Евгений Хачериди, Александр Кучер, Папа Гуйе, Пабло Фонтанелло, Алексей Березуцкий, Василий Березуцкий, Матс Хуммельс, Мартин Касерес.

— Топ-5 лучших партнеров?

— Игорь Худобяк, Денис Кожанов, Олег Голодюк, Игорь Дуляй и Мариуш Левандовски.