Бонус 10 000 грн В решающем матче на позиции левого защитника в сборной СССР вышел Евгений Яровенко - футболист, умеющий и любящий атаковать.
Именно с него началась в финальном матче атака, приведшая к тому, что счет стал снова стал равным. Яровенко отдал из глубины пас на открывшегося перед штрафной бразильцев Алексея Михайличенко, а сам сделал забегание влево, уводя за собой правого защитника.
Перед Михайличенко остался только центрбек, и Алексей смело пошел в обводку, которая завершилась сносом и пенальти. А Игорь Добровольский тогда с "точки" еще не промахивался, забив с 11 метров четыре из шести своих олимпийских мячей…
Вскоре после Олимпиады в Сеуле футболист перебрался из "Кайрата" в днепропетровский "Днепр", связав свою жизнь с Украиной. Звали и в "Динамо"… Олимпийский чемпион Сеула, ставший в 2004 году обладателем юбилейной медали УЕФА как самому выдающемуся футболисту Казахстана в истории, вспоминает о триумфе 30-летней давности.
НА ТЕПЛОХОДЕ МУЗЫКА ИГРАЛА
- Во время Олимпиады-1988 мы жили и играли в разных корейских городах. Начинали в Пусане, потом две игры провели в Тэгу. Потому-то и не принимали участие ни в параде открытия, ни в церемоним закрытия. Соревнования смотрели лишь по телевизору и, естественно, переживали за наших. В Олимпийскую деревню все же удалось попасть, но это было уже после финала, перед самым награждением. Могли, конечно, оказаться там и перед главным нашим матчем, когда, наконец, добрались до Сеула, но мудрый тренерский штаб решил поселить команду на советском теплоходе "Михаил Шолохов". Тренеры полагали, что в Олимпийской деревне нас будут отвлекать, и решили избавить нас от ненужной суеты.
- В те времена у СССР с Кореей не было дипломатических отношений. А за несколько лет до того наши сбили южнокорейский "Боинг". Это как-то мешало? Чувствовалось, что Корее спортсменам из СССР, скажем так, не очень рады? Удалось хоть немного побродить по Сеулу?
- В город нам удалось выбраться уже после финала, и никаких эксцессов не припоминаю. Тем более, за нами внимательно следили полицейские.
- Игорь Пономарев как-то рассказывал о походе в один из корейских ресторанов, где все боялись, что накормят собачатиной…
- Ну не знаю, может, кто-то и ходил в ресторан, но меня там точно не было. Не было нужды. Когда мы попали на теплоход, встретили там маленький островок Советского Союза. Там и официантки русские, и экипаж свой, повара тоже, кухня, естественно. Я так обрадовался, что не хотел ни в какие рестораны идти.
- Бышовец в своей книге "Не упасть за финишем" писал, что пришлось убрать с теплохода всех посторонних. В том числе и артистов.
- Да нет, убрали не всех. Помню, что осталась группа "Браво" с Валерием Сюткиным. Владимир Винокур, был кто-то еще, всех ведь не упомнишь.
- Жизнь на теплоходе била ключом?
- Как посмотреть, ведь мы там не просто жили, мы тренировались и готовились к финалу. Это продолжалось около трех суток. Никуда не отлучались с теплохода, играли в теннис-бол. Натягивали по всему периметру сетку, чтобы мяч не вылетал, и таким образом готовились. Тяжеловато было лишь психологически, ведь к тому моменту мы были вместе практически месяц, а это довольно тяжело. Но мы знали, чего хотели, и что осталось сделать лишь один шаг, поэтому готовы были терпеть все.
- На какое место нацеливались? Вряд ли вам еще до старта ставили задачу кровь из носу победить?
- А вот и нет. Нас уже с первого дня вели к тому, что мы должны завоевать только золотые медали. Это у всех было даже в подсознании. Конечно, сначала надо было выйти из группы, дальше выиграть четвертьфинал, полуфинал, ну и, финал. Когда поняли, что мы уже близко к цели, то другого варианта, кроме завоевания золотых медалей у нас не осталось.
"ЕСЛИ Я ЗАБОЛЕЮ…"
- Впоследствии выяснилось, что многие участники Олимпиады стали мировыми звездами. До старта вы многих из них знали?
- Некоторые фамилии действительно уже тогда были на слуху. Обо всех соперниках у нас была полная информация, благо в этом плане тренерский штаб работал отлично. Бышовец заранее улетал и просматривал матчи. Мы знали, с кем играем, знали все слабые и сильные стороны соперников.
- Как делили между собой обязанности Анатолий Бышовец, Владимир Сальков и Гаджи Гаджиев?
- По-разному, но в тренировочном процессе участие принимали все. Они совместно на протяжении двух с половиной лет вели эту сборную, но последнее слово всегда было за главным. Врач Зураб Орджоникидзе был еще большой весельчак. У него была гитара, и мы частенько коротали вечера у Зураба, слушали песни, сами пели его любимую - "Если я заболею, к врачам обращаться не стану…" У меня и фотография есть, где я, Михайличенко и Тищенко сидим на кровати в номере у Орджоникидзе и поем. Зураб - профессионал с большой буквы.
- Кстати, вы знали, что днепрянин Вадим Тищенко, сыгравший за весь 1988 год всего ничего, в Корее на поле точно не выйдет, потому что для быстрейшего восстановления ему кололи препараты, в которых было что-то запрещенное?
- Конечно, знали. Но Бышовец никогда не бросал своих футболистов. Тищенко прошел со сборной весь отборочный цикл, а потом получилась эта неприятность… Честь и хвала Анатолию Федоровичу, что он взял Тищенко в Корею, ведь его надо было поддержать.
РОМАРИО ДЕРЖАЛ НЕ Я
- Вы попали в "старт" финального матча только благодаря дисквалификации Алексея Чередника, или же играли бы в любом случае? Неспроста ведь в полуфинале с Италией вышли на решающий второй тайм и дополнительное время.
- У нас тогда была очень большая конкуренция. Все - на ведущих ролях в своих командах. Неслучайно в те времена даже велась борьба за игроков между тренером первой сборной Лобановским и нашим Бышовцем. Уже тогда Лобановский привлекал Добровольского, Михайличенко, того же Дмитриева. Не знаю, играл бы я в финале, или нет, если бы не карточка Чередника, но нас и до того часто меняли, ротация в сборной присутствовала всегда.
- Бышовец писал о вас в своей книге: "Из-за дисквалификации не мог играть Алексей Чередник - игрок агрессивный, злой, умеющий плотно и жестко опекать. Вместо него вышел Евгений Яровенко. Играть не против кого-нибудь, а против Ромарио. Жене пришлось тяжело. Он обладал хорошей дистанционной скоростью, но был игроком более атакующим. Женя Яровенко был ближе к "фэйр-плей", чище, а Чередник был защитник "под задачу".
- Прокомментируете?
- Дело в том, что меня всегда тянуло помогать атакующим игрокам. Да и мне как-то не с руки сравнивать себя с Чередником. Алексей действительно был больше разрушитель. Я же любил созидать, внезапно подключаться из глубины. Но в любом случае я не знал, что буду персонально играть с Ромарио. Просто, мы тогда играли зонную защиту, и когда Ромарио оказывался на моем фланге, приходилось играть против него. У него была скоростная техника, он игрок таранного типа, и пришлось очень сложно.
- Не вы ли держали Ромарио при подаче углового, когда он остался свободным на дальней штанге и забил в пустые ворота? Кстати, Харин там ошибся на выходе?
- В тот момент я стоял на ближней штанге. Мне сейчас тяжело вспомнить, кто там ошибся, или ошибался ли вообще. Но раз пропустили, то, наверное, ошибка все-таки имела место.
- И особенно тяжело пришлось после удаления Татарчука?
- Вы правы. Последние минуты мы играли вдесятером, но знали, что отступать от своего нельзя, ведь перед глазами было олимпийское золото. Просто стали сзади и делали все, чтобы бразильцы не подходили к нашим воротам. К тому же и в меньшинстве нам удалось даже создать несколько моментов у их ворот.
МЕДАЛЬ НЕМНОГО ОКИСЛИЛАСЬ
- Ваша футболка №12 уцелела? Вроде бы вы не менялись после матча с бразильцами.
- У меня же была не одна футболка. Одна, по-моему, даже где-то лежит дома. Одну, точно помню, подарил на теплоходе Валерию Сюткину. А остальные… После финала у нас было столько радости, столько эмоций, что всего и не упомнишь. Да и в то время, мы еще до конца не осознавали, что сделали.
- А медаль где хранится?
- А вот медаль точно храню у себя дома. Она даже уже немного окислилась. Друзья, которые занимаются золотом, говорят: привези, подправим. Но все как-то руки не доходят, да и времени, честно говоря, на это дело тоже не хватает
- Футбольная сборная шла параллельным курсом с баскетболистами. 27 сентября вы в полуфинале обыгрываете Италию, они - 28-го США, а затем 30-го в финале Югославию. Вы взяли золото 1 октября. О торжествах баскетболистов, когда гудела вся Олимпийская деревня, до сих пор ходят легенды. У вас было что-то подобное?
- На теплоходе, естественно, отметили завоевание золотых наград. Месяц тяжко работали, и никто даже не думал о том, чтобы нарушать режим. А вот после победы вместе с артистами уже погуляли. Хорошо отпраздновали и получение корочек заслуженных мастеров спорта. Тогда мы были в гостях у баскетболистов в Олимпийской деревне. Но с баскетболистами в этом плане тягаться было тяжело. Ведь сколько здоровья у них, и сколько у нас… Но в любом случае мы были очень хорошими знакомыми и даже друзьями.
- У вас в баскетбольной сборной был ваш земляк Сергей Тихоненко…
- Мы знакомы еще с Алма-Аты. Я ходил к нему на баскетбол, он же по возможности не пропускал футбольных матчей.
100 ДОЛЛАРОВ ЗА ПОБЕДУ
- Говорят, что Бышовец выбил больше премиальных, чем Гомельский (Нарбековас говорил, что 6400 долларов против 2400), и баскетболисты дико обижались ("Маленький, сколько вы получите?" - спросил Сабонис. "Вроде по шесть с половиной тысяч долларов обещали". – "Сколько?! - воскликнул он. - Нам по две четыреста должны заплатить..." После чего повернулся к Гомельскому: "Папа, где справедливость? Вот эти огрызки получат по 6500, а мы, нормальные, большие люди, - по 2400?").
- Не знаю, обижался там кто-то или нет. Да и о деньгах мы не говорили, о них никто много не думал. Мы тогда играли за страну, за герб и за свой клуб. О сумме премиальных зашла речь лишь перед самым финалом. Точных цифр уже и не помню, но помню, что по тем временам нас вознаградили нормально.
- И государственные награды были?
- Да, это было в Кремле, и награждал сам Михаил Сергеевич Горбачев. Меня, например, наградили медалью "За трудовую доблесть", кто-то получил Орден Дружбы народов…
- А призовые на что потратили? Наверняка привезли домой видеомагнитофон, другую технику? Машины "Дэу" или "Хюндай" ведь вряд ли были по карману?
- Ну да. В те времена видеомагнитофоны еще были роскошью. В Японии, где проходила акклиматизация, мы, сыграв три матча, заработали по 250 долларов (по 100 долларов за победу и 50 за ничью). Так вот, Бышовец всех нас повез в магазин и договорился с местными хозяевами, чтобы нам сделали скидку за опт. Вот тогда мы все как один купили по видеомагнитофону Sanyo. С этими видеомагнитофонами и приехали на Олимпиаду, и когда была аккредитация в Сеуле, то нас с огромными сумками даже назвали туристами. А что касается машин, то нам, как олимпийским чемпионам могли бы и это сделать. Но, увы…
С "ДИНАМО" НЕ СЛОЖИЛОСЬ
- На Игры вы ехали игроком "Кайрата". Но по окончании сезона перешли в "Днепр". Киевскому "Динамо" отказали только из-за Чернобыля?
- В 1986 году я женился, а моя супруга уже была в положении, поэтому я где-то тогда побоялся ехать в Киев. Да и в то время у меня хватало предложений. Ведь звали практически все московские клубы. А вот уже когда "Кайрат" был вынужден покинуть высшую лигу, то я принял предложение "Днепра". Тем более, что тогда в этой команде играл мой давний друг, к сожалению, преждевременно уже ушедший от нас - Антон Шох.
- Бышовец наверняка тоже в московское "Динамо" звал…
- Конечно, звал. Но не только меня. Он приглашал практически всех олимпийцев. Но к таким мегаполисам, как Москва, я не привык.
