Бонус 10 000 грн Для футбольной Одессы Тимерлан Гусейнов в 90-е годы был настоящим кумиром. Жгучий брюнет с пышной копной кудрявых волос выделялся не только внешним видом, но и своей сверхрезультативностью. Интересное было время. «Лихие 90-е», — говорит про тот период сам Тимерлан…
Вы являетесь обладателем ряда рекордов «Черноморца», а также навсегда увековечили себя в истории тем, что первым в период независимости преодолели планку в 100 голов, забитых на высшем уровне. В вашу честь даже назвали символический клуб голеадоров. Чувствуете себя первооткрывателем?
— Отношусь к этому без пафоса. А в те годы тем более за статистикой не следил. Ей почему-то вообще мало уделялось внимания — возможно, потому, что не был развит Интернет. Во всяком случае, о том, что количество моих голов приближается к сотне, я узнал только тогда, когда до этой планки мне оставалось три мяча. Это наш тренер Леонид Иосифович Буряк в 1997 году меня решил подбодрить: надеялся, что как только узнаю свои показатели, выйду и сразу забью недостающие голы. А получилось наоборот — так он меня «подбодрил», что я эти три мяча вымучивал еще несколько месяцев… Все же в нашем деле без психологии — никак.
— Вас, как бомбардира-стахановца, интересно спросить вот о чем: из современных форвардов чья игра вам наиболее симпатична?
— Во-первых, давайте определимся с терминологией. Я разделяю две футбольные профессии — «бомбардир» и «нападающий». Перед первым ставится на поле первоочередная задача — забивать голы, и не важно при этом, в каком стиле он это делает и сколько тактико-технических действий за матч совершает. А вот нападающий (в чистом — тактическом — смысле слова) больше нацелен на командные действия, он может отвлекать внимание защитников соперника на себя, давая шанс отличиться партнерам. Я, по сути, был бомбардиром, поэтому отвечу относительно своей парафии. Считаю, футбол за последние 20 лет стал гораздо быстрее, команды уделяют все больше внимания обороне, так что хорошие голеадоры ценятся на вес золота — Ибрагимович, Фалькао, Кавани… Из украинцев отмечу Селезнева и Девича.
— Мы так подробно говорим о мастерах атаки, а между тем можем упустить любопытный факт: под занавес карьеры вы играли и на позиции… либеро.
— Это было лишь в одном матче. Был у «Черноморца» тренер — Анатолий Азаренков — большой экспериментатор. Некоторые его решения, честно говоря, у ребят вызывали удивление. Вот как-то накануне встречи с «Днепром» он и решил прибегнуть к хитрому тактическому ходу — поставил меня на место последнего защитника, хотя я на этой позиции не играл ни разу в жизни. Что сказать… Не то чтобы я провалил поединок (свели матч к ничьей), но эксперимент на этом решили прекратить.
Помню, как-то довелось играть и вратарем. Правда, в тот раз причины для такого шага были весьма существенные: 1999 год, встреча с «Карпатами», в первом тайме у нас удаляют центрального защитника, а во втором — голкипера (Витю Гришко), и все замены исчерпаны. В этой экстремальной ситуации я сам вызвался стать в ворота. До окончания встречи было минут 20, и все же один гол я пропустил — со штрафного мне забил Ковалец.
— Со своим будущим амплуа вы определились с самых первых шагов в футболе?
— Да. С детства я был очень крупным ребенком — самым большим в классе. А когда мой тренер — Владимир Прокофьевич Резников — на одном из первых занятий в футбольной школе увидел, что я дальше всех и сильнее всех бью по мячу, сразу же отправил меня в атаку.
— В 1986 году в составе ворошиловградской «Зари» вы выиграли первенство второй союзной лиги. Сильный был коллектив?
— Очень! Из него фактически начали свой путь в большом футболе такие игроки, как Сергей Юран, Сергей Погодин, Олег Волотек. Во второй лиге команды были довольно приличного уровня. Первое место в украинской зоне фактически равнялось званию чемпиона республики.
— Как вы с Юраном делили бомбардирские полномочия в «Заре»?
— Мы оба были очень молоды — Сережа даже на год младше меня. Благо тогда во второй лиге чемпионата СССР действовало правило: в домашних матчах команда обязана была выпускать на поле минимум двух футболистов не старше 18-лет, в матчах на выезде — минимум одного такого исполнителя. Мы с Юраном оба попадали в данную категорию игроков, поэтому дома чаще играли в паре, а на выезде тренер выпускал кого-то одного, применяя ротацию.
— После этого вас призвали в армию, и вы оказались сначала в Киеве, затем — в Москве…
— История была следующая. Поскольку Ворошиловград относился к Киевскому военному округу, меня в приказном порядке призвали в киевский СКА. Однако пробыл я там лишь около трех месяцев. Прошел с командой сборы, сыграл несколько матчей в чемпионате и готовился поехать со всеми на очередной календарный поединок в Симферополь. За несколько минут до отправления в вагон заходит военный патруль, вручает мне командировочное удостоверение и приказ командования: я должен тут же, немедля, прибыть в Москву по такому-то адресу. Дали в зубы билет на поезд «Киев—Москва» — и вперед!
Не подчиниться предписанию я не имел права.
— Вот так внезапно вы попали из второй лиги в высшую — в столичный ЦСКА…
— Основную команду ЦСКА тренировал известный специалист Юрий Морозов. Я чаще всего выступал за «дубль», но в активе есть несколько встреч, проведенных в высшей союзной лиге, и даже один забитый мяч — «Днепру».
— Не могу не спросить о вашей знаменитой прическе. С армейской обстановкой она у меня как-то не слишком ассоциируется.
— Самое смешное, что хотя я и в Киеве выступал за армейцев, по поводу моей гривы за те три месяца мне никто претензий так и не предъявил. Не знаю, может, потому, что дисциплина была не такая строгая — делали, что хотели. Зато когда приехал в Москву и первым делом явился в спортроту, командиры дар речи потеряли: «Ты что — солдат?»
— По окончании «службы» была возможность остаться в Москве?
— Дело в том, что столица СССР как-то не по душе мне пришлась — слишком шумный и суетливый город. При этом руководство ЦСКА предлагало продолжить футбольную карьеру в этой команде, но у меня даже в мыслях не было оставаться на сверхсрочную службу. Армейская жизнь — не для меня, а в последние два месяца пребывания в Москве даже пришлось испытать все «тяготы и лишения» в полной мере. Когда тренерскому штабу стало известно о моем нежелании оставаться у них, меня отправили в спортроту, где я дослуживал — уже не в футбольных бутсах, а в солдатских сапогах — и ходил в наряды.
— Свое будущее связывали с Ворошиловградом, который в 1990 году стал Луганском?
— Были и другие варианты. Пока сидел в спортроте, многие команды меня обхаживали. Особенно старался бакинский «Нефтчи». В этой команде решили, что раз моя фамилия Гусейнов, значит, я азербайджанец (хотя на самом деле родом я из Дагестана, а мама — украинка). В общем, в последние два месяца, что я был в Москве, «Нефтчи»… платил мне зарплату. Обещали баснословные деньги, если я все-таки соглашусь на переход. Но я решил вернуться в «Зарю». Перед самой демобилизацией родился первый сын, и надо было думать о нормальном жилье, а в Луганске как раз давали квартиру. К тому же на Кавказе в то время разгорался карабахский конфликт, стреляли танки. О каких деньгах в такой ситуации я мог думать?
— В Баку вы так и не побывали?
— Нет. Хотя туда меня еще пару лет зазывали. В том числе приглашали выступать за сборную Азербайджана. Время, вы же помните, было неопределенное — Юрана, например, и многих других Россия сагитировала. Я же решил, что из Украины никуда не уеду.
— Каким образом судьба связала вас с «Черноморцем»?
— Два первых независимых чемпионата страны я провел в «Заре». Но команда вскоре стала никому не нужна. Наш московский спонсор (в рамках этой поддержки клуб на некоторое время поменял название на «Заря-МАЛС». — Прим.авт.) сначала нас поддерживал, да и то своеобразно: платил нам зарплату советскими рублями в то время, как в Украине уже вовсю ходили купоны. Когда в Луганске все окончательно развалилось, я принял предложение Виктора Евгеньевича Прокопенко и перешел в «Черноморец». Это решение, безусловно, стало переломным и в моей карьере, и в жизни.
— В чем залог успехов «Черноморца» середины 90-х? Тренерский фактор или хороший подбор исполнителей?
— Думаю, и то, и другое. Плюс хорошая мотивация. У нас был сильный спонсор, который платил серьезные деньги. Поверьте, в те годы, когда во всей стране царило безденежье, это было весьма ощутимое преимущество в сравнении со многими другими коллективами.
— Каким тренером запомнился вам Прокопенко?
— Веселым, неунывающим, жизнерадостным. С чисто профессиональной точки зрения — наставник новой формации. В своей работе уходил как можно дальше от заскорузлых штампов советской эпохи, избегал готовых клише, постоянно изобретал что-то новое. Плюс ко всему — общался с подопечными на позитиве, с улыбкой.
Вспоминаю историю, которая произошла как раз после выигрыша нами Кубка Украины в 1994 году. Победив в финальном матче «Таврию», мы выполнили задачу попадания в еврокубки, и сам Бог велел это достижение хорошо отметить. Следующие двое суток мы праздновали, можно сказать, не переставая (улыбается). И даже как-то забыли, что через три дня на четвертый у нас календарная игра чемпионата с винницкой «Нивой». В день матча против винничан, как и полагается, все футболисты проходили процедуру взвешивания, измерения давления. Доктор нас осмотрел, через несколько минут в гневе вбегает Семен Иосифович Альтман, который тогда ассистировал Прокопенко: у каждого игрока обнаружили по несколько килограммов лишнего веса! И это в день поединка!
Приехал Прокопенко на базу, Альтман доложил ему о ситуации. Собираемся на предматчевую установку, и Виктор Евгеньевич, который как тонкий психолог всегда умело сглаживал острые углы, говорит: «Я слышал, вы прибавили в весе. Так давайте воспользуемся этим. Будем брать Винницу, как борцы. Задавим соперников массой! Согласны?» Мы хором: «Да!» Вышли на поле и спокойно победили со счетом 3:0!
— В те годы вы были одним из сильнейших футболистов страны и стабильно играли в сборной. Какие матчи в составе национальной команды вам больше всего запомнились?
— Пожалуй, домашняя победа над португальцами в Киеве — 2:1. А еще успех также в родных стенах в матче с хорватами — 1:0. Немало воспоминаний и о заокеанском турне, в рамках которого мы дважды противостояли сборной США и один раз — Мексике. А самый памятный гол в сине-желтой футболке забил сборной Словении в гостях (хоть мы в той встрече и уступили — 2:3). Он, можно сказать, оказался не в моем стиле. Я чаще всего забивал в одно касание, а в тот раз убежал с центра поля, обыграл дважды одного и того же защитника и с линии штрафной пробил в дальний угол.
— Киевское «Динамо» не приглашало вас в свои ряды?
— Нет, конкретных разговоров на эту тему не было. Зато в «Аланию», помнится, заманивал Валерий Газзаев. Сам Валерий Георгиевич прилетел специально за мной в Одессу. Но я на тот момент второй раз стал отцом — младшему сыну было всего два месяца, и снова интересы семьи оказались для меня важнее.
— Если не ошибаюсь, в 1997 году вас звал к себе английский «Ковентри», выступавший в то время в Премьер-лиге…
— Там была темная история, которая с футболом не имеет ничего общего. Скажу только, что некоторые функционеры повели себя не совсем порядочно. Впрочем, сами знаете, какое было время — лихие 90-е. Впрочем, я не жалею, что остался в Одессе и продолжаю жить в этом городе.
