Бонус 10 000 грн 6. Контроль над футболом
После того, как в 1971 году руководителем СЕПГ стал Эрих Хонеккер, ГДР наконец удалось разбить лёд дипломатической изоляции. В 1974-м было подписано формальное соглашение, урегулировавшее спортивные взаимоотношения ГДР и ФРГ. Тем не менее, партийные функционеры по-прежнему настороженно относились к любым контактам Запада и Востока. Убеждённый сталинист Мильке, со свойственной ему паранойей, предупреждал, что соглашение было «троянским конём» империалистов. Министерство Мильке предпринимало огромные усилия, чтобы пресечь контакты между футбольными болельщиками по обе стороны Стены; штази были убеждены в том, что Запад использует футбол для политико-идеологического развращения восточногерманской молодёжи. Именно эти соображения привели к тому, что футбол, как и другие виды элитного спорта в ГДР, также оказался под колпаком штази.
Занимаясь «футбольной контрразведкой», спецслужбы ставили перед собой следующие цели: предотвратить побег звёзд спорта на Запад, защитить секреты государственной допинговой программы, сохранить позиции ГДР как одной из ведущих спортивных держав и гарантировать успех собственной спортивной ассоциации «Динамо». Главным оружием министерства в этой борьбе были так называемые «неофициальные сотрудники» (Inoffiziele Mitarbeiter, IM), которых вербовали среди самих спортсменов, а также среди тренеров, журналистов, клубных функционеров и спортивных учёных. По приблизительным оценкам, на протяжении 1970-80-х годов ряды IM в элитном спорте ежегодно пополняли три тысячи человек (Шпицер, 2000). Если рассматривать только футбол, то информаторами спецслужб были трое наставников национальной сборной: Эдуард Гейер (IM «Ян» в 1972-76 годах, затем GMS[1] до 1989-го), Бернд Штанге (IMS «Курт Вегенер») и Георг Бушнер (GMS «Георг») (Леске, 2003). Работали на штази и арбитры высшей категории (Адольф Прокоп – OibE «Густаф», Руди Глёкнер - IM «Ганс Майер», Бернд Штумпф – IMS «Петер Рихтер»), и звёздные футболисты наподобие Ульфа Кирстена или Герда Вебера.
О масштабах «агентурной инфильтрации» можно судить на примере клуба, в котором играли Кирстен и Вебер – дрезденского «Динамо». Ингольф Пляйль показал, что из 72-х игроков, выступавших в «Динамо» за двенадцать последних сезонов Оберлиги, восемнадцать были зарегистрированы как IM. Каждый из них находился под контролем офицера спецслужб, которому отправлял подробные отчёты на такие темы, как внутренние дела команды, характер того или иного игрока, а также связи с западными гражданами. (Пляйль, 2001; Шпицер, 2004). В 1988-м штази планировали поместить под наблюдение всех футболистов лейпцигского «Локомотива», выступавших за сборную. Однако не все кандидаты в осведомители соглашались на сотрудничество. Так, на протяжении нескольких лет, начиная с 1971-го, работники госбезопасности пытались завербовать защитника «Ганзы» Герда Кише, которого планировали использовать в качестве осведомителя во время мюнхенской Олимпиады и ЧМ-74. Кише играл со штази в кошки-мышки, пока в министерстве в конце концов не вынуждены были отказаться от своей идеи. (Леске, 2004)
Несмотря на столь суровый надзор, трое игроков дрезденского «Динамо» оказались в центре крупного скандала в 1981 году. Готовясь к поездке в Аргентину на матч сборной, Герд Вебер, Петер Коте и Матиас Мюллер были арестованы по подозрению в намерениях сбежать на Запад и стать игроками бундеслиги. Вебер сел в тюрьму, а двух других игроков, не пытавшихся дезертировать за границу, отстранили от участия в матчах Оберлиги. Ирония заключалась в том, что Вебер с 1975 года работал осведомителем, сообщая своему куратору об отношении к спорту и политике товарищей по команде, а также об их личных контактах. После своего освобождения в декабре 1981-го Вебер по-прежнему был информатором до мая следующего года. Когда впоследствии футболист и его жена захотели получить разрешение на выезд из страны, штази подвергли их тщательной оперативной проверке под кодовым названием «Крыса» (OPK «Ratte»). Тем не менее, чете Вебер всё-таки удалось бежать в ФРГ через Венгрию и Австрию в сентябре 1989-го (Леске, 2004).
Лутц Айгендорф, один из лидеров берлинского «Динамо» и бывший боец полка охраны МГБ, смог сбежать в ФРГ в 1979-м. Там он играл за «Кайзерслаутерн» и брауншвейгский «Айнтрахт», в то время как его жена и родители оставались в ГДР под наблюдением 17-ти осведомителей. Жена Лутца подала на развод и затем вышла замуж за своего бывшего поклонника, который на самом деле был приставлен к ней в качестве ромео-агента[2] штази (IM «Петер»). Четверо сотрудников, наблюдавших за Айгендорфом в ФРГ, участвовали в кампании по его дискредитации как профессионала и человека. Гибель Айгендорфа в автокатастрофе в 1983 году породила волну слухов о причастности штази к устранению футболиста. Определённо, Мильке был не против казни «предателей»; кроме того, он действительно был разъярён побегом выдающегося игрока из своего любимого клуба. Однако достоверные улики, которые бы подтвердили версию об убийстве, отсутствуют.
Другой важной задачей штази был контроль за поведением болельщиков, особенно на матчах с участием команд из Западной Европы. Мероприятия по обеспечению безопасности, проводившиеся совместно с Народной полицией ГДР (Deutsche Volkspolizei, DVP), часто напоминали небольшие военные операции. штази стремились пресекать не только беспорядки, но и любые попытки выражения поддержки в адрес классового врага. Из рассекреченных документов министерства госбезопасности стало ясно, что на матчи «Магдебурга», дрезденского и берлинского «Динамо» с клубами из ФРГ и Англии продажа билетов была строго ограничена. На стадион допускались только «одобренные» болельщики и работники силовых структур. Кроме того, офицеры полиции и спецслужб размещались в специально отведённых секторах стадионов, а гостиницы, в которых размещались прибывавшие команды, находились под пристальным наблюдением информаторов штази. Когда берлинское «Динамо» принимало «Ноттингем Форест» на стадионе им. Фридриха Людвига Яна в четвертьфинале КЕЧ-1980, глава Центрального операционного отдела подчёркивал необходимость предотвращения любых нежелательных явлений, которые могли бы подорвать репутацию ГДР и её спорта.
Штази изо всех сил старались положить конец бесчинствам молодых болельщиков на матчах Оберлиги и второй лиги. Нарушения правопорядка на футбольных матчах были обычным явлением и в ранний период существования ГДР, но только в 1970-х и особенно 1980-х органы государственной и партийной власти всерьёз обеспокоились распространением футбольного хулиганизма – например, в Берлине и Лейпциге (Деннис, 2006). Несмотря на рост числа стюардов, полицейских и агентов штази на футбольных матчах, хулиганизм выплеснулся за пределы стадионов на улицы и в общественный транспорт. В большинстве случаев правонарушителями были молодые мужчины в состоянии алкогольного опьянения, которые провоцировали полицию и болельщиков соперника, а также швыряли на поле петарды. Частыми были и случаи физического насилия, имущественные преступления, повреждения зданий. Причинами беспорядков чаще всего становились враждебные взаимоотношения клубов-соседей, споры по поводу решений арбитра, предполагаемая «дискриминация» какой-либо команды или региона. Футбольное насилие трудно было сдержать по ряду причин. К их числу, по мнению штази, относилась неспособность работников полиции принимать адекватные превентивные меры, а также предвзятое отношение к болельщикам берлинского «Динамо» на выезде. Ещё одной проблемой была плохая координация действий между подразделениями штази на районном и региональном уровне.
Штази и полицейские были встревожены беспорядками на стадионах, но ещё больше – появлением хулиганских групп, которые в отчётах назывались «отъявленными». Представители таких групп подстрекали молодых болельщиков к противоправным действиям: насилию, воровству, пьянству, скандированию националистических и расистских слоганов. Этот элемент в фан-движении был лишь предтечей более опасных ксенофобских тенденций, ассоциировавшихся со скинхедами. Влияние неонацистских идей было особенно сильным в столице, среди фанатов «Динамо» и «Униона». В 1988 году, по оценкам МГБ, около тридцати болельщиков берлинского «Униона» были воинствующими скинхедами и ещё столько же относились к категории «отъявленных». Дальше в отчёте отмечалось, что с лета предыдущего года влияние скинхедов распространилось из столицы на Потсдам, Лейпциг, Халле, Росток и другие районы.
В конце 1987-го власти запустили кампанию, направленную на подавление неонацистского движения в ГДР. Несмотря на это, кубковый финал между «Карл Цейсом» и берлинским «Динамо» в июне следующего года ознаменовался, возможно, самыми серьёзными беспорядками за всю историю восточногерманского футбола. От 100 до 150 скинхедов и прочих хулиганов собрались в Панкове, пригороде Восточного Берлина, и промаршировали до расположенного неподалёку стадиона «Вельт-Югенд», распевая фашистские гимны и ввязываясь в жестокие драки с другими болельщиками. СЕПГ и штази пытались объяснить проблему футбольного хулиганизма идеологической диверсией, «разлагающим влиянием Запада», направленным на нестойких молодых жителей ГДР. Отыскать причины внутри собственного государства власти были не в состоянии. А между тем такие причины были: к их числу относились нараставшее разочарование молодёжи в социалистической системе, враждебное отношение к «фопо»[3] и проблема берлинского «Динамо».
Окончание следует
- ↑ Аббревиатуры обозначают различные категории сотрудников спецслужб. GMS (Gesellschaftliche Mitarbeiter für Sicherheit) - сотрудник службы социальной безопасности, как правило, выполнявший вспомогательные функции. IMS (Inoffizieller Mitarbeiter zur politisch-operativen Durchdringung und Sicherung des Verantwortungsbereiches) - неофициальный сотрудник службы политически-оперативного внедрения и обеспечения безопасности. В его задачи входила слежка за «подозрительными элементами», выявление инакомыслящих, сбор и предоставление соответствующей информации. OibE (Offizier im besonderen Einsatz) - офицер по особым поручениям.
- ↑ «Romeo» - термин спецслужб. Обозначал агентов-мужчин, которые для облегчения слежки и сбора информации должны были вступать в близкие отношения с «целью».
- ↑ «Vopo», сокращение от «Volkspolizei» - работник «народной полиции» в ГДР
